Спираль зла

– Это Максимилиан Ренн, – ответил длинный, указав на «бухгалтера». Создатель и аниматор канала MAD на «Ютьюбе», где рассказывает о фильмах ужасов, тяжелом роке и боди-арте – словом, обо всем, что называют «искусством эксцесса». Наркоман, как и все мы, – заключил Аркан и рассмеялся. – Он иногда заходит.

– А этот, словно сошедший с экрана «Встречи с вампиром»? – спросил Эсперандье, указывая на высокого брюнета с пышной шевелюрой и в черном плаще.

Аркан пожал тощими плечами.

– Я не знаю его настоящего имени. Он заходит время от времени. Все его называют Ва́лек.

– Валек?

Аркан уставился на них своими красными линзами. «Этот точно под кайфом», – подумал Венсан.

– Это имя главаря вампиров из фильма Карпентера[14]. Ну, знаете, того самого фильма, где Джеймс Вуд охотился за кровососами из Нью-Мехико. – Кивнул только Эсперандье. – У каждого из них свое прозвище, и я вам уже говорил, что все они наркоманы… – Они вдруг заметили, что Аркан снова стал серьезен. – Мне этот тип никогда не нравился, раз уж о нем заговорили. Есть в нем что-то такое… не знаю, как сказать… подозрительное, что ли…

– Стан приходил один? – поинтересовался Пьерра.

Аркан кивнул:

– Только один раз он пришел с женщиной. Я ее хорошо помню: это была настоящая гарпия.

Сервас достал фото Виктории дю Вельц.

– Это она.

Мартен указал на фотографию четырех мужчин.

– Вы не будете возражать, если я ее возьму на время?

– Только при условии, что вернете, – сказал Аркан, вынимая фото из рамки.

– У тебя есть адрес Ренна? – спросил его Пьерра. – И этого, как его… Валека?

– Адрес Ренна где-то был, он рассказывал о нас на своем канале. А вот про второго никто ничего не знает: ни где он живет, ни в чем замешан… – Аркан порылся в ящике письменного стола и достал записную книжку. – Может, выпьете шампанского на дорожку?

Пьерра подождал чуть дольше положенного, прежде чем ответить.

– Не сегодня, – сказал он.

* * *

Дождь все так же лил, когда они вышли на улицу. А когда собрались перейти на другую сторону, заметили здоровенную крысу, которая тоже переходила дорогу, но в противоположную сторону.

– Я смотрю, у вас тут те же проблемы, что и у нас в Тулузе, – сказал Венсан, поднимая воротник.

Пьерра усмехнулся.

– Когда журналисты подняли этот вопрос в мэрии, муниципальная советница ответила, что не следует называть крыс крысами, потому что это слово само по себе имеет слишком негативный заряд. Надо говорить «серая крыса» или «пасюк». В тех случаях, когда крысы сами приходят в движение, ну, вы понимаете… И еще она ответила, что крысы – это наши «помощники в уничтожении отбросов», разве это плохо?

– Это что, шутка такая? – вытаращив глаза, отреагировал Эсперандье.

– Отнюдь.

28

Отель смотрел на окружную дорогу. Нескончаемый поток зажженных фар сверкал, как угольки или как частицы в коллайдере. А вокруг одно за другим зажигались тысячи окон, и Эсперандье подумал, сколько же одиночеств и тайн скрывается за ними.

Он повернулся к своей спартанской кровати, такой же минималистичной в смысле комфорта, как и остальная обстановка номера. Зато здесь имелась кофеварка с дозатором, мини-бар с бутылкой минеральной воды и вафлями «Кинер Буэно».

Они поужинали довольно поздно в ресторане на бульваре Виктор, напротив Выставочного парка в Пятнадцатом округе, и только потом добрались до отеля.

Эсперандье лег спать с книгой в руках – со своим любимым научно-фантастическим романом «Задача трех тел». Этот шедевр китайца Лю Цысиня был превосходной иллюстрацией того, как идеология с одинаковым успехом доводит до помешательства как отдельных людей, так и всю страну – или, по крайней мере, часть ее населения. Она способна создавать такие рассказы, которые становятся реальнее самой реальности. Она пользуется и моралью, и благими намерениями, чтобы толкать людей на самые омерзительные преступления. Зачастую маленькая группа людей использует идеологию, чтобы контролировать целые народы и манипулировать ими.

В наушниках бесплотный, невесомый голос Рая Икса пел «Sweat». В плейлист Венсана входили песни даже таких групп, как «Уор он драгз» и «Флит фоксез».

Через два номера от него Сервас вышел из душа и теперь в нерешительности смотрел на телефон, лежащий на кровати. Звонить Гюставу было слишком поздно. Может, он нарочно так тянул время, чтобы точно быть уверенным, что сын уже спит? Чтобы не нарваться на Гюстава в плохом настроении? А может, в очередной раз дал загрузить себя сверх всякой нормы, до такой степени, что позабыл обо всем на свете?

В конечном итоге Мартен позвонил только Самире. О Резимоне, как всегда, не было никаких известий: этот тип исчез. Улетучился. Испарился. Где-то на севере нашлись следы какого-то дальнего родственника, с которым они не виделись несколько лет. За домом родственника на всякий случай установили наблюдение. Куда же делся Йонас Резимон? На специалиста по побегам он не тянул.

Пришло сообщение от Леа.