Спираль зла

– Кто принимал в этом участие? – Сервас снова схватил его за ворот пижамы, и бородач вздрогнул. – Выкладывай, гад! Какое отношение ваша чертова вечеринка имела к моему заместителю?

– Шренкель! Говорят, там был Эзра Шренкель! – Он дернулся всем телом и высвободился.

– Кто?

– Эзра Шренкель, восходящая звезда: он начинал в фильмах Делакруа, когда ему не было еще и двадцати лет. Он в тот вечер был на моем празднике, и я видел, как он разговаривал с вашим коллегой.

Сервас почувствовал, как волосы у него на затылке поднялись дыбом.

– Я видел, как Шренкель повел его в одну из комнат, – продолжал Барневиль, ставший вдруг словоохотливым. – Не знаю, о чем они там говорили, но когда ваш коллега вышел из комнаты, вид у него был потрясенный. Тогда я его и задержал, чтобы узнать, кто он такой. Я был уверен, что не знаю этого человека, потому что знаком со всеми, кого приглашаю на свои вечеринки. Он ответил, что приглашение ему передал Максимилиан Ренн, один из ютьюберов… Теперь я понял: вам надо нанести визит этому сопляку Ренну.

Сервас выпрямился:

– Так ты говоришь, что этот Шренкель отвел моего коллегу в сторону, в другую комнату?

– Я только что так вам и сказал!

– А имя Андреас Ферхаген тебе о чем-нибудь говорит?

Барневиль заколебался:

– Валек? Конечно, говорит. В преступном мире его все знают. Он приживала, прихлебатель, шляется по всем вечеринкам. К тому же он дилер. Тот еще махинатор. Грязный тип.

– Ты с ним знаком лично?

– Нет, вовсе нет! Он состоит в той клике паразитов, которых приглашают по инерции, по привычке, которые липнут к знаменитостям и к их агентам… От Валека я стараюсь держаться подальше.

– Почему?

– О нем говорят, что он замешан в целой куче темных дел. Он вырос в тюрьме. Очень опасный тип.

– Ты знаешь, где его можно найти?

– Если хотите, я могу дать вам адрес, на который моя секретарша посылала приглашения.

Сервас был уверен, что это либо особняк в Ливри-Гарган, либо квартира в Восемнадцатом округе. Судя по виду Барневиля, тот не блефовал.

– Твоя помощница по дому, – сказал он, резко сменив тему, – нелегалка?

– Что?

– Ты меня прекрасно понял…

Хозяин дома, стиснув зубы, покачал головой.

– Где она живет?

Барневиль явно колебался:

– Она живет в прачечной, я поставил ей там койку.

– В прачечной? У нее что, нет своей комнаты?

Молчание.

– И сколько ты ей платишь?

Молчание.

– Отлично. Сколько здесь комнат?

– Что? Ну… пять.

– С сегодняшнего дня ты даешь ей два выходных в неделю, назначаешь зарплату, согласно закону, кормишь ее нормальной едой, и спит она в одной из твоих комнат. Усек?

Он отчетливо почувствовал, как его буквально зондируют маленькие, недоверчиво бегающие глазки Барневиля, словно прощупывая его мозг в поисках подвоха.

– Ты меня понял?

– Да…

– И перестаешь будить ее среди ночи. Не думай, тебя будут проверять. Теперь мы с коллегой берем тебя под наблюдение… Где найти твоего Шренкеля?

Бородач помедлил:

– Съемки у него проходят в Этрета, я думаю… Но больше я ничего не знаю. А живет он в основном в Монтрету, в Сен-Клу.

Сервас посмотрел на часы.

– Хорошего воскресенья, – заявил он, направляясь к двери.

55

– Пьерра?

– Ты не спишь, Мартен?

Голос у Пьерра был как у человека, который только что проснулся. После всех событий и треволнений этой ночи парижанин должен был просто рухнуть в постель.

– Я тебя жду в Сюфране, – сказал Сервас. – Надо поговорить.

Пьерра помолчал.

– В Сюфране? – повторил он. – Так это же совсем рядом с домом Барневиля. Чего это тебя туда занесло?

– Я только что нанес ему маленький визит.

– Что ты сделал? – На этот раз Пьерра окончательно проснулся.

– Я обеспечил ему отличную побудку, и он назвал мне одно имя: Эзра Шренкель.

– Актер? И что тебе сказал Барневиль?

– Что он видел, как Венсан и Шренкель уединились для разговора в одной из комнат во время вечеринки и что после этого Венсан был очень взволнован. И еще, что Шренкель был замешан во всяких грязных историях.

– В каких именно?

– Приходи, и я тебе объясню.

Мартен поискал и набрал еще один номер. Образ Венсана не оставлял его, и ему стало больно как никогда. На глаза снова навернулись слезы. Он вытер их тыльной стороной ладони и огляделся. На террасе в воскресное утро почти никого не было. После трех гудков ему ответили.

– Мартен?

– Привет… – сказал он.

– Что случилось? – спросила Самира, встревоженная его тоном.

– Я… послушай… Надо, чтобы… чтобы ты знала… Венсан… Венсан погиб.

– Что?!

Тишина на той стороне. Тишина, которая ни о чем не говорила, только о пустоте. О пустоте в мыслях. О пустоте в сердце. Мартен подыскивал слова, вытаскивая их одно за другим, как вытаскивают камушки из раны, чтобы не занести инфекцию. Перед ним снова встал образ Венсана, его лицо, почти утонувшее в мерзкой жиже выгребной ямы. На той стороне дышали все тяжелей и тяжелей. Когда он закончил, наступила долгая тишина. А потом Самира закричала изо всех сил, чем-то стуча. Крик ее был настолько страшен, настолько неистов, что Сервас вздрогнул.

– Хочешь, я приеду? Надо найти тех подонков, кто это сделал, верно, Мартен? – Голос ее дрожал от ненависти, бешенства и жажды сражения.