Спиральное море

   Карфаген вообще был довольно мрачной планетой (по крайней мере, так считали почти все некарфагенцы). Единственный чудовищных размеров континент, страшнейшая жара в тропиках и толстые ледяные шапки у полюсов — полная противоположность Антиохии с ее мягким ровным климатом и лазурным, уютным морем. Император Лев Восьмой по прозвищу Таурус в свое время вынес на Карфаген большую часть византийской тяжелой промышленности; в жаркой экваториальной зоне там теперь находились грандиозные индустриальные мегаполисы, самый крупный из которых — Литория — насчитывал около сорока миллионов взрослого населения. В мегаполисах жили простые работяги, потомки тех, кто на заре империи или не сумел, или не захотел, или не успел войти в нобилитет. Подавляющее большинство этих людей никогда не покидало ни Карфагена, ни даже своего города. Они вообще ничего не видели в жизни, кроме бесконечных улиц с многоэтажками и — если им везло — серо-стального холодного океана. И самое страшное — безнадежность. Почти никто них не мог рассчитывать вырваться в другую жизнь ни сейчас, ни через двадцать лет, ни через поколение. После серии указов Константина Восемнадцатого вертикальная социальная мобильность в империи практически прекратилась: слой аристократии был и без того переполнен. Даже культура мегаполисов Карфагена скоро стала совсем другой, чем на аристократических планетах. Это был наглухо закрытый социальный котел, давление в котором постепенно росло.

   Что до карфагенских нобилей, то их владения находились в основном в приполярных областях планеты, где начинались хвойные леса и заснеженные горы. Разбросанные там замки, как правило, были укреплены — предосторожности от разбойников, в местных лесах вполне водившихся. От идиллической Антиохии, а тем более от стерильно-прозрачного Ираклия все это отличалось разительно.

   Прибыв на Карфаген, Тиберий, конечно, не поехал в родовой замок Ангелов, который был давно занят представителями другой ветви семейства и в котором его никто не желал видеть. Он остановился у друзей. У знатной семьи Аргиров, владевшей крепостью на севере континента, между отрогами так называемого Геодезического хребта. Места там были красивые — скалы, сосны, бесконечный свет, дальние горы на горизонте — и опальный контр-адмирал с чистой душой ими наслаждался, пока однажды утром в его комнату не вошел Филиппик Аргир с распечаткой комм-сообщения в руках.

   — Разбойники сожгли замок Вранов, — сказал он глухо.

   Тиберий мгновенно вскочил с кровати.

   — Когда?

   — Штурм был вечером. Кто-то у них хорошо владеет оружием... Враны не продержались. Сегодня туда прибыл аварийный десант, так что... — Филиппик сглотнул. — Нет больше семейства Вранов. Никого. И убивали с мучениями — тут есть подробности.

   Тиберий Ангел молчал, напряженно смотря в окно, на выглядывающее из-за края лесистых гор оранжевое солнце. Возможно, он вспоминал в этот момент черноволосую Софию Вран, девушку лет на восемь моложе него самого. Значит, теперь — все... Он спросил, не оборачиваясь:

   — Что у них было?

   Филиппик понял.

   — У повстанцев? Сначала просто пехота, это не страшно... а потом они подкатили "маус". Всего один, но на замок Вранов хватило... Это не обычные горные разбойники, ты же понимаешь. В Мегалополе восстание. Этот "маус" — он оттуда пришел.

   — Лучше бы ты с этого начал, — сказал Тиберий. — Извини, но я возьму твой самолет.

   — И куда полетишь?

   — В Мегалополь.

   ...К моменту, когда Ангел на легкой спортивной "веспе" приземлился в Мегалополе, восстание там действительно шло уже вовсю. Мегалополь был вторым по размеру мегаполисом Карфагена. Центр оружейной промышленности. В распоряжении повстанцев оказалось несколько десятков готовых танков (вместе с людьми, способными их водить — управлять танком ведь ненамного сложнее, чем трактором) и просто море стрелкового оружия. Восточная часть мегаполиса уже была полностью под их контролем.

   Войдя в кабинет командующего обороной города полковника Эренфельда и посмотрев на карту, Ангел очень быстро оценил ситуацию. Никто из повстанцев не имел никакого военного образования. Но на их стороне была, во-первых, техника, обращаться с которой многие из них отлично умели, и во-вторых — совершенно подавляющее численное превосходство. У Эренфельда был очень хороший, элитный, но всего лишь один полк... а в Мегалополе — тридцать миллионов взрослого населения, и если к восстанию примкнул хотя бы каждый тридцатый... Полицейские части, которые поддерживали здесь порядок в мирное время, перестали существовать еще несколько часов назад. Если бы у повстанцев нашлось толковое командование, они уже сейчас могли бы свободно двинуться от города в любом направлении.

   Впрочем, кто сказал, что командование у них не толковое?..