Спирита

Повсюду, куда только могло занести Маливера и Ставроса, разослали детальное описание их внешности. Но никто и нигде не видел ни того, ни другого. Их путешествие закончилось в горах. Возможно, разбойники затащили Маливера в одну из труднодоступных горных пещер, чтобы получить за него выкуп. Однако это предположение отпало почти сразу, потому что бандиты прислали бы кого-нибудь из своих в город и придумали, как передать Джеку письмо с условиями выкупа и с обычными для такого рода дел угрозами изувечить пленника в случае задержки денег или убить его в случае отказа. Ничего подобного не произошло. Никаких посланий с гор в Афинах не получали, разбойники не давали о себе знать.

Джека ничуть не прельщало возвращение во Францию, где его могли обвинить в убийстве хозяина, хотя он ни шагу не сделал из гостиницы «Англетер». Он не знал, куда податься, и еще пуще прежнего проклинал страсть к путешествиям, которая завела приличного человека в дикие края, где злодеи в карнавальных костюмах подстрелили его, будто зайца.

Спустя какое-то время после завершения поисков явился Ставрос, но, боже мой, в каком виде! Изможденный, худой, осунувшийся, напуганный до безумия — точь-в-точь призрак, который вышел из могилы, не отряхнув с себя ее прах. У него отняли богатый яркий костюм, предмет его гордости, производивший неотразимое впечатление на падких до местного колорита иностранцев. Бедняга был в жутких лохмотьях, пропитанных дорожной пылью и грязью и прикрытых сальной овечьей шкурой. Никто не признал бы в нем любимого туристами гида. О его неожиданном возвращении доложили властям. Ставроса задержали, несмотря на то что в Афинах он был известен своей честностью. Как-никак, но он ушел с путешественником, а вернулся один: обстоятельство, которое педантичные сыщики считают подозрительным. Очень скоро Ставросу удалось доказать свою невиновность. Профессиональному проводнику не имело никакого смысла вредить путешественникам, за счет которых он зарабатывал себе на хлеб: чтобы обворовывать своих клиентов, ему незачем было их убивать. С какой стати он стал бы подкарауливать жертву где-то в горах, если она следовала за ним по собственной воле и при этом отдавала ему добрую часть своего золота? Но то, что он рассказал о гибели Маливера, звучало весьма странно и невероятно. По его словам, они спокойно ехали по той самой тропинке, где впоследствии и был найден труп лошади, как вдруг раздался сначала один выстрел, а чуть погодя — другой. Первая пуля опрокинула лошадь господина де Маливера, вторая попала во всадника, но он сумел выхватить пистолет из кобуры и выстрелил наугад.

Трое или четверо разбойников выскочили из кустов, чтобы ограбить Маливера. Двое других схватили его, Ставроса, стащили с седла и скрутили руки, хотя он даже не пытался оказать сопротивление.

До этого момента рассказ Ставроса ничем не отличался от обычных историй о грабежах на большой дороге, зато в его продолжение было трудно поверить, хотя проводник настаивал на своем даже под присягой. Он утверждал, что видел, как рядом с умирающим Маливером, чье лицо вовсе не исказилось от предсмертных мук, а, наоборот, лучилось небесной радостью, появилась ослепительно-белая, сказочно-прекрасная фигура, не иначе как сама Панагия[238]. Она приложила к ране путешественника свою светящуюся руку, словно желала облегчить его страдания.

Злодеи, испугавшись видения, отбежали в сторону, и тогда прекрасная дама взяла душу умершего и вознеслась с нею на небо.

Никто и никогда не смог заставить Ставроса изменить свои показания. Он сообщил также, что тело Маливера грабители спрятали под камнями на берегу одного из тех горных потоков, что летом пересыхают и покрываются зарослями олеандра. Что до него самого, то беднягу не стали убивать, а только раздели и завели далеко в горы, чтобы он не смог сразу донести об убийстве, и ему стоило огромных трудов выбраться оттуда живым.

Ставроса отпустили на свободу: будь он убийцей, с деньгами Маливера ему ничего не стоило бы уйти на острова или на азиатский берег. То, что он вернулся, доказывало его невиновность. Сестре де Маливера, госпоже де Марияк, отправили письмо с рассказом о гибели брата, записанным со слов Ставроса.

Там даже упоминалось появление Спириты; оно трактовалось как галлюцинация проводника, чей рассудок слегка помутился вследствие испуга.

В тот час, когда на Парнасе разыгралась сцена убийства, барон Ферое, как обычно, сидел один в своих неприступных апартаментах и читал то странное и мистическое сочинение Сведенборга, которое называется «Браки в жизни иной»[239].

Вдруг он почувствовал особое волнение, как будто кто-то предупредил его о своем появлении. Без всякого повода ему вспомнился Маливер. Всю комнату залил свет, стены ее стали прозрачными, она раскрылась, как гипетральный храм[240], и в безграничной дали он увидел — нет, не тот небосвод, на котором задерживается взгляд обычного человека, а просторы, доступные лишь взору духовидцев.