Список

Послышался резкий хруст. Лёха закричал, схватившись за лицо. Пользуясь удачей, я припустила в школу.

– Тварь! – послышалось вслед.

* * *

Дрожь не перестала даже после того, как я заперлась в кабинке туалета. Слезы просились наружу, но я сглатывала комок в горле и не давала плохим эмоциям выхода.

Держись, ты справишься, все будет хорошо. Ты уже сломала ему нос, он наказан по справедливости.

Самовнушение часто помогало справиться с проблемами после нервного срыва. Психиатр показал мне пару приемов перед тем, как отпустил на домашнее лечение. Проблема была в том, что раньше мне не приходилось сталкиваться ни с чем подобным.

Я ощутила горячие ладони Лёхи на своем теле и сжала кофту руками, плотнее прижимая к телу и пытаясь защититься ей от совершенного посягательства. Я читала много рассказов о домогательствах, но никогда не думала, что это настолько страшно. Если Михаил когда-то только предложил мне пойти с ним домой, то Лёха…этот сукин сын просто переступил через все нормы морали!

– Черт, учебники! – я стянула лямки рюкзака и открыла молнию.

Запах пива ударил в нос, заставляя поморщиться.

– Твою налево!..

Выбравшись из кабинки, я разложила тетради и учебники на краю раковины. Здесь их стояло три, над каждой располагалось по зеркалу, а по бокам от крайних висели сушилки, реагирующие на движение. Чем черт не шутит?

Так я и стояла, поднося под горячий воздух то учебник, то тетрадь, и пытаясь освободить голову от назойливых мыслей. Страницы скукожились и пожелтели по краям, отчего мне было вдвойне обидно: теперь учебники не продать, остается только сдать в библиотеку. Некоторых учебников не хватало на всех старшеклассников, поэтому приходилось покупать новые. Я училась в десятом «Д», и он был создан специально для тех, кому не хватило места в полноценных классах.

После того, как со мной поступили одноклассники, эта буква стала символом дерьма. Интересно, есть ли в других классах такие же изгои? Если не брать в расчет клуб тех, кто не вписался из-за сексуальной ориентации, то…не знаю. Никогда не замечала других изгоев. Пожалуй, стоило бы присмотреться к ним раньше.

Осознание собственной эгоистичности пришло ко мне в тот момент в туалете. Я стояла, вдыхая вредные испарения от высушенных страниц и одежды, и уверенно шла к мысли, что нужно вернуться в класс. Переодеться все равно не во что…

Собрав волю в кулак, я умыла лицо и шею, сполоснула волосы, крепко выжав их в раковину и, скрючившись, встала под сушилкой. Наверное, это и значит быть взрослым – принимать решения вопреки разбитому состоянию.

* * *

Я вернулась в класс на перемене. Одноклассники открыли окна и теперь всюду жутко сквозило. Ежась, вжимая голову в шею, я прошла к своему месту и повесила рюкзак на крючок. В кабинете оставалось несколько человек. Исподлобья оглядевшись, убедилась, что Лёхи нет. Надеюсь, он сгниет в травмпункте, пока ему помогут со сломанным носом.

Рука противно ныла после удара. Я вложила в него всю силу и только сейчас смогла почувствовать, как горят костяшки пальцев. От холода или от стресса меня трясло, но уходить не хотелось.

Инна Игнатьевна вошла в класс, ровно в тот момент, когда прозвенел звонок. Гордой походкой она продефилировала до стола, швырнула на него журнал и гаркнула:

– Окна закрыли! Быстро!

Одноклассники, как крысы, всполошились и зашныряли туда-сюда. В скором времени потоки холодного воздуха исчезли. Запах пива расплывался по воздуху, занимая пространство, и я поняла, что даже помытая голова не спасет меня от позора.

– Чем это пахнет? – Акула принюхалась, словно учуяла кровь. – От кого воняет?

Все стали озираться друг на друга, но так или иначе взоры сходились на мне.

– Долохова. Ну-ка встань и подойди, – Инна Игнатьевна в нетерпении постучала носком туфли по линолеуму.

Плотно сжав губы, я встала и на ватных ногах прошла вперед.

Дыши, только дыши. Глубокий вдох – выдох.

Я встала рядом с Акулой. Она вперилась взглядом в мою потемневшую кофту, опустила голову и принюхалась. Отшатнувшись через мгновение, она замахала рукой.

– Боже мой! Долохова! Ну должны же быть хоть какие-то понятия о морали! Ты что, алкашка какая-то подзаборная? Снимай!

Я моргнула. В классе стало слишком тихо. Было слышно, как у нескольких человек участилось дыхание.

– Что?.. – растерянно выдохнула я.

– Одежду снимай. Прямо сейчас.

– Я…не могу. Не здесь же! – заупрямилась я.

Инна Игнатьевна кинулась ко мне с такой скоростью, что я не успела сообразить и отреагировать. Она схватила меня за шею и заставила согнуться. Волосы безвольно заболтались в воздухе.

– Либо ты сейчас же снимаешь эти вещи, либо директор отчислит тебя из школы так, что и глазом моргнуть не успеешь! Хочешь, чтобы я твоей бабушке позвонила?

Это было больно. Акула словно сжимала мое сердце в руке и давила его до такой степени, что мне было трудно дышать.

– Ладно! – рявкнула я, замахав руками и пытаясь отбиться от этой стервы.

Хватка на шее ослабла, а затем и вовсе прекратилась. Я выпрямилась и увидела мобильники. Каждый из них был направлен на меня. Не снимал только один человек – Игорь.