Список для выживания

Действительно, я была благодарна судьбе, что в мою жизнь вернулась тетя. Но иногда, даже когда прямо перед тобой сидит человек, за которого надо испытывать благодарность, тебя переполняет такая грусть, что благодарность совсем не чувствуется. Как когда раввин Бернштейн во время траура сказал, что мы должны быть благодарны за то, что Талли вообще существовала в нашей жизни. Я и была благодарна, что Талли у меня была, но на ее похоронах испытывала совсем другое чувство.

Если бы чувства участвовали в игре «камень-ножницы-бумага», грусть оказалась бы сильнее благодарности.

– Вы не против, если я пойду наверх ненадолго прилечь? – спросила я тетю Элизу.

– Конечно, нет, – ответила она. – Я сама хотела передохнуть.

Я помогла ей лечь на диван, положила ногу на специальную подушку и принесла стакан воды. Потом поднялась наверх в свою комнатку и осторожно закрыла дверь.

В этой комнате жила Талли, и я знала, что, хотя прошло время и тетя Элиза, наверное, тут пропылесосила, протерла пыль с полок и поменяла постельное белье на раскладном диване (до того, как сломала ногу), частички Талли все равно остались в этой комнате. Прошлой осенью на физике нам рассказывали о последнем вздохе Цезаря. Юлий Цезарь испустил дух и умер в Древнем Риме. Этот последний вздох содержал несколько секстиллионов молекул, которые в течение многих лет после его смерти разлетелись по всей планете. И теперь с каждым вдохом мы вдыхаем примерно одну молекулу из последнего дыхания Цезаря. В это трудно поверить, но это чистая правда. И не только молекулы Цезаря, мы вдыхаем молекулы последних выдохов всех существ, которые когда-либо жили на планете. Любимая певица? Вы вдыхаете ее дыхание. Дыхание заклятого врага. Бронтозавры, птицы додо и калифорнийские медведи – их дыхание вы тоже вдыхаете.

Я набрала полную грудь воздуха с частичками Талли и всех остальных, кто жил на белом свете – наверное, Талли больше, чем всех остальных, потому что она находилась прямо здесь, в этой комнате. Здесь она спала. Я задержала дыхание на несколько секунд, не желая выдыхать и отпускать ее. В пучке света, пробивавшемся из окна, кружились пылинки. В детстве, задолго до уроков физики, Талли рассказала мне про молекулы. «Все предметы во вселенной состоят из молекул, – сказала она. – И невооруженным глазом их не видно». Несколько дней спустя мы сидели в «берлоге». Шторы были задернуты, но через щели пробивались ленточки света, а в них проглядывались освещенные пылинки. «Талли! – закричала я. – Я вижу молекулы невооруженным глазом! Я ВИЖУ МОЛЕКУЛЫ НЕВООРУЖЕННЫМ ГЛАЗОМ!» – «Ах, Слоник», – вздохнула сестра. «Что?» – спросила я. «Ничего».

Она не стала меня разубеждать, и теперь я думала: сколько еще всего я себе насочиняла, а Талли просто не стала развеивать эти иллюзии?

21

ПОКА Я ГУЛЯЛА С АДАМОМ, соседка тети Элизы привезла ей покупки из магазина, и теперь на кухне было полно продуктов. Я вызвалась приготовить нам ужин. Не то чтобы я была королевой стряпни, но готовить какие-то простые вещи, например спагетти или курицу, умела. Тетя Элиза сидела на стуле у кухонного островка и показывала мне, где что находится – фольга для запекания, столовые приборы, тарелки. Тарелки были разрисованы мелкими бабочками, как обои в ванной и татуировка у Талли на бедре.

– Вы знали, что у Талли была татуировка в виде бабочки? – спросила я.

– Нет.

– Я увидела ее впервые в ту последнюю ночь в больнице, когда мы… когда мы с ней прощались. Тетя Элиза закрыла глаза и не открывала их чуть дольше, чем если бы просто моргала, а затем кивнула.

– Талли была помешана на эффекте бабочки. Знаете, что это такое?

Тетя Элиза снова кивнула.

– Я решила, что она поэтому ее набила. Но, возможно, это из-за ваших бабочек.

– Когда мы с Даной были маленькими, мама рассказала нам историю о детях холокоста. Его жертвами стали какие-то наши родственники. Моя бабушка – твоя прабабушка – спаслась.

– Знаю. Талли много об этом рассказывала. В детстве она часто писала на подошвах имя Гитлера, чтобы попирать его ногами при ходьбе. Когда чернила стирались, она делала новую надпись и повторяла так снова и снова.

– Моя мама очень бы гордилась таким мятежом, – сказала тетя Элиза. – Она бы рассказала всем своим подругам, сколько пыла в ее внучке, и, может быть, даже сама написала бы имя Гитлера на подошвах своих мокасин. Она всегда носила мокасины фирмы «Миннетонка», потому что они были очень удобные. – Тетя помолчала. – Давно я не вспоминала про те мокасины.

Я провела пальцем по контуру одной из бабочек на тетиной тарелке.

– Так что за историю вам рассказала ваша мама?

– А, точно. Она слышала, что когда война закончилась и американцы пришли освобождать концлагеря, то на стенах бараков увидели нацарапанных бабочек. Думаю, карандашей у детей не было, так что они выцарапывали их палочками или даже собственными ногтями.

У меня по коже пошли мурашки, как будто я слышала, как дети выцарапывают ногтями бабочек на стенах бараков.