Список для выживания

Так и есть. Но он верил в Талли. Коэффициент ее интеллекта был сто шестьдесят два балла, а это, судя по всему, очень много. В школе она постоянно попадала на страницы местной газеты благодаря своим достижениям, а папа вырезал статьи, чтобы потом прикрепить их к анкете, когда придет время поступать в университет. Он считал, что Талли легко могла получить стипендию Гарварда, Йельского университета или уехать учиться за границу.

Сам папа в университете не учился. Его родители погибли, как раз когда он заканчивал школу. Он отправился в поход с одноклассниками, а дома случился пожар, и вернулся он уже сиротой. Информацию о сложном прошлом родителей трудно переварить. Я никак не могла состыковать эту историю со своим папой, который всегда вовремя ложился спать и складывал носки по цвету. Как такая трагедия могла с ним произойти? До конца школы папа жил у друзей, а потом пошел работать. Он женился совсем молодым, потом родились Талли и я, и идти учиться было уже некогда. В итоге папа получил должность руководителя ИТ-отдела в юридической фирме и, по его заверениям, скопил достаточно денег, чтобы оплатить мне и Талли (особенно Талли) расходы, которые не покроет стипендия.

Но в выпускном классе Талли вдруг заявила, что не хочет поступать в университет. Она не желала тратить еще четыре года на то, чтобы плясать под чью-то дудку. Сестра объявила, что многие из самых умных и успешных американцев университетов не кончали. И даже составила для него список: ведущая ток-шоу Эллен Дедженерес, главный редактор «Вог» Анна Винтур, медиамагнаты Тед Тернер и Дэвид Геффен, а также Билл Гейтс и Стив Джобс, перевернувшие мир информационных технологий.

– Генри Форд даже шестой класс не закончил, – твердила Талли, следуя за папой хвостиком по коридору со списком в руках. – И Джон Стейнбек, которого ты сам назвал величайшим американским прозаиком. Он тоже бросил университет. Поступил в Стэнфорд и не закончил его.

– Знаешь, сколько людей готовы умереть, чтобы оказаться на твоем месте? – спросил папа. – Весь мир у твоих ног, а тебе хоть бы что.

(Умереть. Спорим, сейчас он бы так не сказал.)

Когда Талли вернулась домой, папа опять заладил про университет. «Поступишь для начала в местный колледж, а как привыкнешь, подашь на перевод куда-нибудь получше. Будет несложно, с твоим-то интеллектом». Я знала, что чего бы сестра ни захотела, она всего добьется. Она вечно штудировала учебники на какую-нибудь новую тему: от квантовой физики до детской психологии. Я была уверена, что у нее все получится. А пока просто радовалась, что она вернулась домой.

Хотя, надо признать, Талли пребывала не в лучшем расположении духа. Но разве это не нормально? Она ведь потеряла работу и имела право на плохое настроение. Когда я была маленькой, Талли иногда ходила мрачной и могла несколько дней проваляться в постели – это были так называемые дни душевного восстановления. Но она всегда оттуда возвращалась. Как правило, из кокона одеял Талли вылезала с какой-нибудь новой идеей – например, отдать свои волосы «Локонам любви». Точнее, отдать им наши волосы – волшебным образом ей всегда удавалось втягивать меня, а также своих подруг в подобные авантюры. В тот раз мы попали в местную газету. На фотографии мы держим хвосты своих отрезанных волос. Впереди в самом центре стоит Талли, а остальные вокруг нее, как будто на подпевках.

Я думала, ее последний период грусти был чем-то в том же духе. Хотя на этот раз дни растянулись на месяц душевного восстановления. Я подкинула сестре несколько идей, кому она могла бы помочь и каким благотворительным делом заняться. Ей было все равно. Но, честно говоря, я и не надеялась. Это никогда не срабатывало. Идея должна была возникнуть именно у Талли. Или самомотивация, или никакой мотивации, и в данный момент она выбирала второе. Она почти не вылезала из пижамы. Из-за этого папа ее постоянно доставал, прямо пилил. Но я все равно искала разумный подход: «Ей же никуда ходить не нужно». Все знаки я пропустила.

Как и ее последний звонок. Сестра звонила мне в то утро – утро, когда она решила умереть. Мы разговаривали перед тем, как я ушла в школу. Я думала, она спит, но, когда проходила мимо ее комнаты, услышала, как Талли зовет меня, и приоткрыла дверь. В комнате было темно и пахло немытым телом. Она не принимала душ уже дня три-четыре. За все время дома сестра, наверное, ни разу не сменила постельное белье.

– Талли, мне нужно идти, – сказала я. – За мной сейчас Джуно заедет.

– День и так полнейший бухбарах, – откликнулась она и похлопала по кровати рядом с собой. – Останься лучше дома, со мной.

– Талли, я не могу.

Она перевернулась и взяла телефон с прикроватного столика.

– Знаешь, что я только что прочитала? Статью про детей беженцев в Швеции, которые узнали, что их семьи депортируют назад на родину. Они перестали разговаривать, есть и двигаться, как будто впали в кому. Врачи не нашли никаких нарушений. Видимо, дети поняли, что в этом мире небезопасно, и потеряли волю к жизни. Кошмар, да?

– Да уж, так себе, – ответила я.