Список гостей

— Нам было так жаль, — сказал Пирс. — Когда мы узнали, что ты отказался. В смысле, Уилл, конечно же, на раз завоевывает всех женщин. Он прирожденный актер. Но иногда он слишком… слащавый. И, только между нами, мне кажется, мужская половина зрителей не так уж его любит. Мы провели опрос среди зрителей, и он показал, что они считают Уилла немного… ну, кажется, один зритель сказал что-то типа: «немного сволочью». Некоторых, особенно мужчин, отталкивает главный герой, который, по их мнению, слишком хорош собой. Ты бы это уравновесил.

— Подожди-ка, старина, — удивляюсь я. — С чего вы взяли, что я отказался?

Сначала Пирс выглядел озадаченным — наверное, он не привык, чтобы его перебивали. Затем он нахмурился, осознав, что я сказал.

— С чего мы взяли… — он осекся, качая головой. — Ну, ты не пришел на собрание, вот с чего.

Я понятия не имел, о чем он говорит.

— Какое собрание?

— На котором мы обсуждали, как все пойдет. Уилл пришел со своим агентом и сказал, что, к сожалению, ты отказался сниматься. Что ты мол «не создан для телевидения».

Все это я и говорил каждому вот уже четыре года. Но только не Уиллу. По крайней мере, не тогда. Не до какого-то важного собрания.

— Я не слышал ни про какое собрание, — сказал я. — Мне пришло от тебя письмо, где ты сказал, что я вам не подхожу.

Похоже, ему потребовалась минута на размышление. Потом Пирс бестолково открыл и закрыл рот, как рыба: буль-буль-буль. Наконец он ответил:

— Это невозможно.

— Нет, — говорю ему я, — все возможно. И я это точно знаю, потому что не слышал ни о каком собрании.

— Но мы написали…

— Да. Но у вас не было моей почты, так? Все дела велись через Уилла и его агента. Вот они все и решили.

— Ну… — сказал Пирс. Кажется, до него только дошло, что он открыл ящик Пандоры.

— Ну… — повторил он, будто понял, что теперь может говорить открыто. — Он точно сказал нам, что ты не заинтересован в съемках. Что у тебя внутренний поиск и ты передумал играть. И это была такая жалость, потому что мы так и планировали снимать вас с Уиллом… грубость и деликатность. Это бы стало бомбой.

Больше не было смысла разговаривать об этом с Пирсом. Он уже выглядел так, будто надеялся куда-нибудь телепортироваться. «Мы на маленьком острове, приятель, — чуть было не сказал ему я. — Деваться некуда». Впрочем, неудивительно, что он так себя чувствовал. Я видел, как он оглядывался через плечо и искал пути к отступлению.

Но я злился не на него. Я злился на парня, которого считал своим лучшим другом.

Кстати о нем. Уилл двинулся в нашу сторону с широченной улыбкой, такой красивый, ни одного растрепавшегося волоска, даже несмотря на ветер.

— О чем это вы тут шепчетесь? — спросил он. Он стоял достаточно близко, чтобы я заметил капельки пота у него на лбу. Но, видите ли, Уилл очень редко потеет. Даже после матчей по регби я почти никогда не видел у него мокрых футболок. А сейчас потел.

«Опоздал, дружище, — подумал я. — Ты, мать твою, опоздал».

Пожалуй, я понимаю. Он был слишком умен и срезал меня в самом начале. Идея «Дожить до утра» принадлежала мне, и мы оба это знали. Если бы он сам меня отшил, я мог бы проболтаться, рассказать всем о том, что случилось в детстве. Мне, в отличие от него, терять было нечего. Так что он привел меня на пробы, заставил почувствовать себя частью процесса, а потом сделал вид, что меня вышвырнул кто-то другой. И он тут ни при чем. «Прости, приятель. Мне так жаль. Было бы так классно с тобой работать».

Я помню, как мне нравилось на пробах. Я чувствовал себя так естественно, рассказывая о том, что хорошо знаю. Чувствовал, что мне есть что сказать — и люди будут это слушать. Если бы меня попросили прочесть таблицу умножения или поговорить о политике, я оказался бы в полной заднице. Но скалолазание, прыжки с парашютом и все такое: этому я учил остальных. Я даже и не думал о камере.

Самое обидное то, как легко Уиллу удалось все это провернуть. Глупый Джонно… ему так легко пустить пыль в глаза. Теперь я понимаю, почему в последнее время с ним так тяжело было встретиться. Почему я чувствовал, что он меня отталкивает. Почему мне практически пришлось умолять его выбрать меня шафером. Когда он согласился, то, наверное, счел это моим утешительным призом. Но работа шафера не оплачивается. Этой подачки мне недостаточно. Он использовал меня все это время, еще со школы. Я и правда делал за него всю грязную работу. Но нет, славой со мной он делиться не захотел. Намного проще бросить меня под поезд.

Я допиваю виски одним большим глотком. Вот же двуличный ублюдок. Я найду способ вернуть тебе должок.

Ханна. Плюс один

Оливия — не моя сестра, не моя дочь. Возможно, мне правда надо отвалить, как и сказала Джулс. И все же, я не могу. Пока остальные направляются к шатру, я понимаю, что иду в другую сторону, к «Капризу».