Список Шиндлера

В 1942 году, когда его арестовали на следующий день после тридцать четвертого дня рождения, слухи о том, что Поморская оборудована пыточными камерами, были хоть и устрашающими, но неопределенными. Теперь же всякая неопределенность исчезла. Он был уверен, что Пятое управление не погнушается никакими пытками, если Амон Гет и его дела всерьез занимают их.

Этим же вечером герр Хут посетил узника, принеся с собой кастрюльку с обедом и бутылку вина. Хут поговорил с Клоновской, но Шиндлер так до конца и не разобрался, была ли причастна Клоновска к «случайной встрече» Оскара и Хута на вокзале. Как бы то ни было, Хут оповестил его, что Клоновска подключает к его спасению из лап СС «старых друзей».

На следующий день он подвергся перекрестному допросу двенадцати следователей СС, один из которых был еще и судьей. Шиндлер отрицал, что давал какие-либо деньги с целью убедить коменданта (в вольном изложении показаний Амона) «полегче наезжать на евреев». «Я мог дать ему взаймы», – предложил свою версию Оскар. «Почему вы давали ему взаймы?» – поинтересовались они. «У меня серьезное военное производство, – завел старую песню герр директор «Эмалии». – У меня штат профессиональных рабочих. Травма любого из них обходится мне в копеечку – и не только мне, но и Инспекторату по делам вооружений, и всем нашим военным усилиям! Если я находил среди контингента заключенных в Плачуве квалифицированных мастеров того сорта, что требовались мне на производстве, тогда, разумеется, я просил за них герра коменданта. Они были нужны мне в целости и сохранности. Мое дело – производство, только его ценю я и Инспекторат по делам вооружений. Именно с этой целью, для того, чтобы герр комендант оказывал мне содействие в таких случаях, я и давал ему взаймы».

Такая позиция содержала скрытый оттенок обвинения в адрес старого приятеля, Амона Гета. Но Оскар особо не переживал по этому поводу. Его глаза излучали непогрешимую искренность, голос звучал так проникновенно, то и дело прерывался. Не затратив на это ни единого лишнего слова, Шиндлер дал понять следователям, что деньги у него попросту вымогали.

Впрочем, это не возымело никакого действия.

Его вновь заперли в камере.

Допросы продолжались на второй, третий и четвертый день. Ему не угрожали, но допрашивали с пристрастием. В конце концов, Шиндлеру пришлось полностью отречься от дружеских отношений с Амоном. Это было не так уж трудно: он и в самом деле испытывал отвращение к этому человеку. «Я вынужден был сотрудничать с ним», – заметил он офицеру из Пятого управления, пересказывая слухи, которые ему довелось услышать о Гете и его молодых прихлебателях.

Амон Гет так никогда и не догадался, что Шиндлер всегда презирал его – и охотно помог следствию по делу против него, возбужденному Пятым управлением.

У коменданта Гета вообще были весьма превратные представления о дружбе. Впадая порой в сентиментальное настроение, он искренне верил в то, что Метек Пемпер и Хелен Хирш души в нем не чаяли!

Следователи, вероятно, так и не сообщив ему о том, что Шиндлер находится у них на Поморской, терпеливо выслушивали доверительные заявления Амона:

– Пригласите моего старого друга Шиндлера. Он уж постоит за меня!

Оскара спасло то, что он имел лишь легальный бизнес с обвиняемым, да и то это была всего пара-тройка сделок. Хотя изредка он и помогал Амону, но ни разу не заключил с ним ни одной сделки, ни злотого не заработал на торговле лагерными пайками на черном рынке, кольцами из ювелирной мастерской, одеждой с швейной фабрики, мебелью из обивочного цеха. Наверняка еще ему помогло и то, что ложь его была способна обезоружить даже полицейского, а правда из его уст текла медовой рекой.

Он и виду не подал, как счастлив, когда понял, что ему поверили. Когда следователи в итоге смирились с мыслью, что пресловутые восемьдесят тысяч рейхсмарок – «заем», предмет вымогательства, Оскар Шиндлер с обескураживающей простотой осведомился: когда же наконец эти деньги возвратят ему, герру директору Шиндлеру, безупречному промышленнику?!

Третье очко в пользу Оскара заработали его поручители.

Полковник Эрих Ланге, отвечая на звонок из Пятого управления, живописал тот неисчислимый вклад, который Шиндлер лично внес в ход войны. Зюссмут, дозвонившийся из Троппау, намекнул, что производственный комплекс Шиндлера непосредственно связан с разработкой «секретного оружия».

Насколько нам известно, в этом не было ни грана правды. Но заявление Зюссмута обезоруживало и приобретало овеянную военной тайной значимость, поскольку фюрер пообещал немецкому народу «секретное оружие». Словосочетание это приобрело сакральный смысл и теперь оберегало Шиндлера. Против заклинания «секретное оружие» никакие словесные россыпи протестов бюргеров Цвиттау не стоили ни гроша.