Список Шиндлера

Но только однажды они дрогнули, потеряв самообладание, – когда эсэсовец вывалил перед ними груду мятых золотых коронок, на которых еще виднелись следы крови. В этой горке у коленей Вулкана ему чудились тысячи казненных – и все они звали его присоединиться к ним, отшвырнуть рассортированные камни и громко заявить о гнусном происхождении этого богатства!

Но после минутной заминки Герцог и Грюнер, Вулкан и Фриднер снова принялись за дело – конечно же, думая теперь о сиянии коронок в собственных ртах, опасаясь, что и они могут броситься в глаза эсэсовцам…

Потребовалось не менее шести недель, чтобы рассортировать золотые сокровища, хранящиеся в подвале Технической академии.

Когда с ними было покончено, ювелиров перевели в старый гараж, предназначенный для хранения серебра. Ремонтные ямы были полны сваленными туда изделиями: кольцами, кулонами, пасхальными блюдами, менорами, нагрудными украшениями, диадемами и канделябрами. Здесь тоже следовало отделить цельное серебро от сплавов и взвесить его. Дежурный эсэсовский офицер жаловался, что некоторые из предметов трудно упаковывать, и Мордехай Вулкан предположил, что, наверное, часть предметов пойдет на переплавку. И хотя он не отличался набожностью, подумал, что было бы куда лучше, маленьким триумфом, если бы рейх унаследовал лишь то серебро, из которого не были отлиты святыни иудаизма. Но в силу каких-то причин офицер СС отказался о этой идеи.

Может, этим предметам предназначалось пополнить собой какую-нибудь дидактическую коллекцию в одном из музеев рейха. Или эсэсовцы оценили изящество серебряной утвари синагог…

Когда работа по оценке богатств подошла к концу, Вулкан опять оказался без дела. Ему приходилось регулярно покидать гетто в поисках еды для семьи, особенно для дочки, страдающей бронхитом. Какое-то время он работал в скобяной мастерской в Казимировке, где его и увидел обершарфюрер СС Гола, человек достаточно спокойный. Гола нашел ему работу ремонтником в казармах СС близ Вавеля. Когда Вулкан со своими гаечными ключами входил в столовую, он видел над дверью надпись: «СОБАКАМ И ЕВРЕЯМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН». Эта надпись, вкупе с сотнями и тысячами вырванных коронок, которые прошли через его руки в Технической академии, убедили его, что случайная расположенность, проявленная к нему обершарфюрером Гола, ровно ничего не значит в итоге. Гола пил тут же, в компании друзей, не обращая совершенно никакого внимания на надпись; но он и не заметил исчезновения семьи Вулкана в тот день, когда ее отправили то ли в Бельзец, то ли в другое, столь же зловещее место.

Так что Вулкан, как и фрау Дрезнер, и почти пятнадцать тысяч других обитателей гетто понимали, что спасти их может только неожиданное чудо.

Но они в него не верили – ни на секунду.

Глава 18

Доктор Седлачек обещал, что путешествие будет без особых удобств, – так оно и вышло.

Оскар пустился в дорогу в хорошем пальто, с чемоданом и сумкой, полной дорожных принадлежностей, которые очень понадобились ему в конце пути. Хотя у него были соответствующие документы, он не испытывал желания пускать их в ход. Будет куда лучше, если ему не придется показывать их на границе. В таком случае он всегда сможет отрицать, что в декабре посещал Венгрию.

Он ехал в грузовом вагоне, заполненном пачками партийной газеты «Фолькишер Беобахтер», предназначенной для распространения в Венгрии. Вдыхая запах типографской краски, примостившись на пачках напечатанного острым готическим шрифтом немецкого официоза, Оскар двигался на юг – а за окном проплывали остроконечные заснеженные пики словацких гор.

Миновав границу Венгрии, они двинулись на юг по долине Дуная.

Ему был заказан номер в «Паннонии», рядом с университетом, и в первый же по приезде день его навестили маленький Сем Шпрингман и его коллега доктор Ресо Кастнер. Эти два человека, которые поднялись в номер Шиндлера на лифте, уже слышали от беженцев какие-то отрывочные сведения о происходящем в Польше. Но ничего существенного, кроме отдельных фактов, те сообщить не могли. То, что им удалось избежать опасности, не означало, что они были знакомы с масштабами ее распространения, механизмом функционирования, ее размерами и так далее. Кастнер и Шпрингман были полны ожиданий, что – если Седлачеку можно верить – этот судетский немец, дожидающийся их наверху, сможет обрисовать цельную картину, дать исчерпывающий ответ об опустошении Польши.