Список заветных желаний

Этой ночью мне не хочется спать в маминой кровати. Мама причинила мне слишком много бед. По ее милости я лишилась работы, дома, надежды. Лишилась Эндрю. Да, характер у Эндрю не из легких. Честно говоря, иногда он вел себя как стопроцентный эгоист. Но все же я чувствовала себя увереннее, когда он был рядом. А теперь он меня бросил, и я не смогу забеременеть.

Я устраиваюсь на диване в гостиной, накрывшись пледом. В комнату проникает свет уличных фонарей, и я различаю мамин взгляд, устремленный на меня. Она смотрит с фотографии, сделанной два года назад на церемонии вручения премии «Бизнес-леди года». Ее волосы оттенка «соль с перцем» подстрижены «шапочкой», подобную мальчишескую стрижку могли себе позволить только она и Холли Берри. Мама выглядит очень эффектно – высокие скулы, безупречно-гладкая кожа. Но, помимо внешней красоты, фотография передает особое выражение, которое было присуще маме: выражение спокойной мудрости. Я встаю, пересекаю комнату, снимаю фотографию с каминной полки и ставлю на столик у дивана. Снова ложусь, укрываюсь пледом и смотрю маме в лицо.

– Мама, ты понимаешь, что разрушила всю мою жизнь? Ты действительно этого хотела?

Мамины зеленые глаза, кажется, видят меня насквозь.

Я придвигаю фотографию ближе и буравлю ее взглядом:

– Зачем ты так со мной поступила? Зачем ты лгала мне всю жизнь? Ты знаешь, что из-за тебя я потеряла Эндрю, а вместе с ним – надежду осуществить свои мечты! – Слезы струятся у меня по вискам и затекают в уши. – По твоей милости я осталась совсем одна. Мне… мне уже много лет, – с запинкой произношу я. – Ты права, я ужасно хочу ребенка. Но теперь… теперь все мои мечты разбились… и я чувствую себя жертвой какого-то идиотского розыгрыша… – Я сажусь и жестом обвинителя наставляю палец на улыбающееся мамино лицо. – Надеюсь, теперь ты довольна? Тебе ведь никогда не нравился Эндрю, верно? Что ж, ты своего добилась. Он меня бросил. Теперь я одна на всем свете!

Я переворачиваю фотографию лицом вниз. Стекло, ударившись о кофейный столик, хрустит, но мне на это наплевать. Сворачиваюсь под пледом калачиком и плачу до тех пор, пока меня не одолевает сон.

Но вот сквозь балконную дверь в комнату проникают солнечные лучи, и я с облегчением пробуждаюсь от томительного сна. Первым делом выуживаю из-под пледа свой мобильник и проверяю, нет ли сообщений. Я отчаянно надеюсь, что Эндрю написал мне, и ненавижу себя за эту надежду. Но, увы, пришло лишь сообщение от Брэда, отправленное минувшим вечером.

Желаю счастливого праздника и вкусной индейки.

Я набираю в ответ:

И тебе того же.

Брэд сейчас в Сан-Франциско со своей ненаглядной Дженной. Внезапно я понимаю, что страшно соскучилась по нему. Будь он в городе, я пригласила бы его пообедать. Рассказала бы ему о своих горестях, послушала бы, какие проблемы возникают у них с Дженной. Как и мы с Эндрю, они порой не могут найти общий язык. «Мы словно два магнита, – жаловался как-то Брэд. – То притягиваем друг друга, то отталкиваем». Мы с Брэдом непременно распили бы бутылочку вина… Мы бы громко смеялись, а наевшись до отвалу, смотрели бы кино… В общем, провели бы время так, как я хотела провести его с Эндрю. Правда, чтобы вообразить уютный семейный вечер в обществе своего бойфренда, мне требовалось сделать над собой усилие. Стоит поставить на место Эндрю Брэда, фантазия моя без всякого напряжения начинает рисовать приятные картины.

Я уже собираюсь отправить сообщение, но тут взгляд мой падает на фотографию, лежащую на столике лицом вниз. Поднимаю ее. Взгляд мамы говорит, что она простила мне вчерашнюю грубость. В горле набухает знакомый ком. Я целую палец и прикладываю его к стеклу, оставив на маминой щеке отпечаток. Сегодня у нее иное выражение – она словно хочет меня подбодрить, просит не унывать и не опускать руки.

Смотрю на экран телефона. Пальцы, словно по собственной воле, набирают еще одну фразу:

Я по тебе скучаю.

Нажимаю кнопку «отправить».

Всего шесть часов утра. День одиночества расстилается передо мной, как русская степь. Снова смотрю, нет ли сообщений, и в досаде отшвыриваю телефон. Он с громким стуком падает на персидский ковер. Я плюхаюсь в кресло и яростно тру виски. Пожалуй, если я останусь дома и буду каждую минуту смотреть на экран, к концу дня у меня поедет крыша. Я натягиваю куртку, заматываю шею шарфом, сую ноги в мамины резиновые сапоги и выхожу на улицу.