Список заветных желаний

К восьми часам вечера я полностью вымотана. В квартире не осталось ни одной вещи, принадлежащей мне. Ни одежды, ни белья, ни косметики, ни шампуня. Вертя на пальце ключи от машины, я в последний раз прохожу через гостиную. Мысленно отмечаю все предметы обстановки, которые когда-то купила, мечтая сделать этот дом уютным. Да, когда-то я мечтала, что это будет мой дом. Я не только выплачивала половину ипотечного кредита и платила за свет и отопление, но и купила диван, кухонный стол, глубокое мягкое кресло и два телевизора. Поднимаюсь по лестнице и вспоминаю, как в первую же неделю после переезда сюда мы с Эндрю приобрели мебель для спальни. Широченную кровать из клена, два ночных столика и антикварный гардероб. Едва увидев эту громадину, я заявила, что не смогу без него жить. В ванной взгляд мой отмечает пушистые полотенца от «Ральфа Лорена» и коврик от «Миссони», которые я купила в магазине «Нейман Маркус». Я качаю головой, выключаю свет и спускаюсь по лестнице. В кухне, открыв шкаф, я любуюсь итальянскими тарелками, сверкающей посудой из нержавеющей стали, кофеваркой «Пасквини». В носу у меня начинает щипать.

Создается впечатление, что все в этом доме куплено мной. Если подсчитать, выяснится, что я потратила десятки тысяч долларов. Но я не могу вывезти всю обстановку, оставив Эндрю голые стены. Он лопнет от ярости. К тому же что мне делать с такой кучей мебели? Отправить на склад до тех пор, пока у меня не появится собственное жилье? Когда это произойдет, спрашивается? А что, если я действительно… Ну, в общем, сами понимаете что. Тогда я должна буду вернуться сюда? Или нет?

Я закрываю кухонный шкаф. Пусть Эндрю пользуется этой посудой. Всем, что я накупила. Я ничего не трону в знак того, что не держу на него зла.

И когда я уже застегиваю пальто, раздается скрип ключа в замке. Вот принесла нелегкая! Я выключаю свет в кухне и выхожу в коридор. Тут дверь открывается и до меня долетает женский голос.

Проскользнув в кухню, я прижимаюсь к стене за холодильником. Сердце колотится так бешено, что я боюсь, они услышат его стук.

– Я повешу твое пальто, – говорит Эндрю.

Его гостья что-то отвечает, но я не могу разобрать слов. Голос женский, в этом нет никаких сомнений. Замерев в своем укрытии, я судорожно решаю, как поступить. Может, просто выйти, как ни в чем не бывало? Нет, это будет выглядеть, словно я за ними подглядывала. Но если они меня обнаружат, то выйдет еще хуже. Покинутая женщина, притаившись в засаде, вынашивает планы кровавой мести.

– Я так рад, что ты пришла, – произносит Эндрю. – Ты освещаешь все вокруг, как солнышко.

В ответ она разражается идиотским хихиканьем. У меня перехватывает дыхание. Я зажимаю рот рукой, чтобы не вскрикнуть.

Судя по доносящимся до меня звукам, Эндрю открывает бар и достает оттуда бутылку.

– Давай поднимемся наверх, в спальню, – предлагает он.

Она снова разражается хихиканьем.

Стоя в темной кухне, я вижу, как Эндрю поднимается по лестнице с бутылкой «Гленливет» и двумя стаканами в руках. По пятам за ним следует Меган.

На следующий день я стою у дверей дома Эндрю и встречаю грузовой фургон. Из фургона выходят четыре дюжих грузчика в синих комбинезонах и кожаных перчатках.

– Ну, что надо перевезти, мисс? – спрашивает один, с козлиной бородкой.

– Я хочу вывезти из квартиры номер четыре абсолютно все.

– Все-все?

– Именно так. За исключением коричневого кресла в гостиной. – Я открываю дверь подъезда. – Так и быть, матрас оставьте тоже.

Я набиваю коробки постельным бельем и полотенцами, тарелками, кастрюлями и столовыми приборами. Грузчики вытаскивают мебель. В поте лица мы трудимся часа три, но успеваем закончить до возращения Эндрю. Удовлетворенно оглядываюсь по сторонам. Теперь здесь ничего не напоминает обо мне. Квартира, так и не ставшая для меня домом, имеет совершенно нежилой вид.

– Ну и куда все это везти? – спрашивает грузчик с козлиной бородкой.

– Кэрролл-авеню, Джошуа-Хаус.

Утром 11 декабря я с полным баком бензина и полным багажником подарков отправляюсь на рождественский обед к родителям Кэрри. Два часа спустя паркую машину у обочины, в длинном ряду других автомобилей. Я устала, меня подташнивает, но при виде симпатичного желтого особняка в душе вспыхивает радость. Во дворе выложена надпись, почти занесенная снегом: «Здесь живет счастливая семья». Кое-что в этой жизни не меняется, и это здорово, думаю я с улыбкой.

Цепочки следов на снегу говорят о том, что гостей сегодня собралось немало. Когда я достаю подарки из багажника, дверь дома открывается и оттуда выходит женщина в джинсах и флисовой жилетке. Она идет по дорожке, поскальзывается и чуть не падает. Мы обе прыскаем со смеху.

– Бретель! – кричит она. – Ты приехала! Поверить не могу!

Мы сжимаем друг друга в объятиях. Глаза мои полны слез.

– До чего я рада тебя видеть, – бормочу я. – Ради этого стоило тащиться в такую даль.

Кэрри отступает на шаг в сторону, разглядывая меня:

– Вау! Ты даже симпатичнее, чем на фотографии в «Фейсбуке».