Список жертв

Экономка, качая головой, забрала у нее портфель, и, прошептав «спасибо», Риган побежала вверх по лестнице в свою спальню. И только когда дверь за ней захлопнулась, девочка дала волю слезам.

Теперь ко всем прочим несчастьям добавились муки совести, потому что мамочка была бы ужасно разочарована таким поведением. Но тут уж девочка ничего не могла с собой поделать. Ее эмоции никак не желали поддаваться контролю, и если случалось что-то неприятное — расцарапанная в кровь коленка или сегодняшнее посещение школы, — она просто разражалась слезами, совершенно не принимая в расчет, где именно находится и кто ее окружает.

Мать сто раз повторяла ей, что девочка должна вести себя, как подобает леди. Но единственное, что удавалось Риган без труда, — это держать колени вместе, когда садишься. Все остальные правила кодекса юных леди она с легкостью забывала, стоило ей ощутить себя несчастной. И все попытки внушить ей золотое правило семьи Мэдисон — страдай молча — разбивались о желание ребенка выплакаться и быть услышанным.

К сожалению, на данный момент из всех родственников в пределах досягаемости — то есть в своей комнате — находился только Эйден. Как старший брат, он не считал проблемы маленьких девочек важными, а потому не желал, чтобы его беспокоили по пустякам. И еще он терпеть не может, когда она плачет. О да, все так, но раз больше жаловаться некому, она пойдет к Эйдену.

Риган высморкалась, умылась и переоделась в шорты и майку. Школьную форму она аккуратно сложила и поместила в корзину для мусора. Зачем ей эта нелепая форма, раз она больше никогда-никогда не пойдет в ту ужасную школу? Потом Риган нарушила очередное правило, выскочив босиком из комнаты, и помчалась к брату.

У двери она все же оробела и постучала довольно неуверенно:

— Можно мне войти?

Впрочем, терпение девочки быстро истощилось, она распахнула дверь, не дожидаясь ответа, вбежала в комнату и запрыгнула на кровать брата. Поджав ноги, Риган уселась на мягкое пуховое одеяло и принялась вытаскивать из спутанных волос темно-синие заколки.

Эйден сидел за столом, обложившись учебниками, и выглядел не слишком довольным столь беспардонным вторжением. Он разговаривал по телефону и поглядывал на сестру, сдвинув брови. Наконец он попрощался, положил трубку и с раздражением человека, повторяющего одно и то же вето двадцать первый раз, сказал:

— Ты не должна врываться ко мне. Следует дождаться, пока я разрешу тебе войти.

Риган не ответила, сосредоточенно продолжая заниматься волосами. Некоторое время он разглядывал личико сестры, потом спросил:

— Ты плакала?

Несколько секунд девочка колебалась, не решаясь обмануть брата, но сегодня она уже нарушила столько правил, что еще одно нарушение уже ничего не изменит. И она солгала:

— Нет. — Взгляд ее был приклеен к одеялу.

Само собой Эйден понял, что малышка врет, но решил пока воздержаться от нравоучений. Девчонка явно чем-то очень расстроена.

— Что-то случилось?

— Не-е-ет. — Она все еще внимательно разглядывает одеяло.

Юноша вздохнул:

— У меня нет времени гадать, что произошло. Через пару минут мне нужно уходить по делам. Поэтому просто расскажи сама, что тебя так огорчило.

— Ничего. — Хрупкие плечи приподнялись. — Честно-честно.

Теперь она чертила пальцем узоры на кровати. Брат пожал плечами и взялся за кроссовки. Завязывая шнурки, он вдруг вспомнил, что сегодня его младшая сестра пошла в первый класс.

— Кстати, как школа? — небрежно спросил он.

Эйден оказался совершенно не готов к тому, что последовало в ответ. Девочка разрыдалась. Она упала навзничь, зарылась лицом в одеяло и всхлипывала. Потом села, вытерла глаза и нос о его подушку и принялась выплескивать свои горести. Беда в том, что слова, слетавшие с дрожащих губ вперемежку со всхлипываниями и подвываниями, показались брату начисто лишенными смысла.

— Я ненавижу эту дурацкую школу и не пойду туда больше никогда-никогда, потому что там есть не дают, а сидеть приходится слишком долго… а я не могу так долго сидеть на одном месте… потом там была та девочка, а большая девочка ее обижала, и она плакала… я на переменке ее утешала, а большая девочка сказала, что если мы пожалуемся учительнице, то и нам будет то же… а завтра она опять станет обижать ту девочку, так что я больше в эту дурацкую школу не пойду.

Рыдая, Риган упала лицом в подушку. Эйден в изумлении разглядывал сестренку. Ему стало смешно, но он сдержался из уважения к ее искреннему горю. Да уж, хорошо, что ему и братьям достался характер Мэдисонов — сдержанный и уравновешенный. А малышка, похоже, унаследовала страсть к драматизации и бурному проявлению эмоций от ветви Гамильтонов.