Сплетение

Назавтра она опять идет в библиотеку с тайной надеждой снова встретить его. Хотя книги ей сегодня не нужны, она еще те папе не дочитала. Войдя в читальный зал, она останавливается как вкопанная: он здесь. Стоит на том же месте, что и вчера. Он поднимает на нее глаза, как будто ждал ее. А у Джулии сердце готово выпрыгнуть из груди.

Он подходит к ней так близко, что она чувствует его теплое, сладкое дыхание. Ему хотелось поблагодарить ее за книгу, которую она посоветовала ему взять. Он не знал, что ей подарить, а потому принес бутылочку оливкового масла, которое изготавливают в кооперативе, где он работает. Джулия растроганно смотрит на него; это сочетание мягкости и достоинства потрясает ее. Впервые мужчина заставляет ее так волноваться.

Она с удивлением берет бутылочку. Он замечает, что сам выдавил это масло, а перед этим сам собирал оливки. Видя, что он вот-вот уйдет, Джулия решается на отчаянный шаг. Краснея, она предлагает ему прогуляться по дамбе. Море близко, на небе ни облачка.

Незнакомец чуть медлит с ответом, потом соглашается.

Камалджит Сингх – так его зовут – не слишком разговорчив. Джулии это удивительно: местные мужчины словоохотливы, любят поговорить о себе. Женщинам отводится роль слушательниц. Как объяснила ей как-то мать, надо позволить мужчине блеснуть. Камал другой. Его не так-то просто вызвать на откровенность. Но Джулии он готов рассказать о себе.

Он – сикх, когда ему было двадцать лет, он покинул родной Кашмир, спасаясь от насилия, которому подвергались там представители его религии. После событий 1984 года, когда индийская армия утопила в крови волнения сепаратистов, истребив верующих прямо в Золотом Храме, жизнь его соплеменников подвергалась постоянной угрозе. Камал прибыл на Сицилию холодной ночью, один, без родителей: многие сикхи старались отправлять детей на Запад по достижении ими совершеннолетия. Его приняла существовавшая на острове довольно многочисленная сикхская диаспора. Италия – вторая страна в Европе после Великобритании, которая стала принимать сикхов, отметил он. При помощи службы капоралато, поставляющей предпринимателям дешевую рабочую силу, он нашел себе работу. Он рассказал, как вербовщик набирает нелегалов и доставляет их к месту работы. В возмещение расходов по перевозке (бутылка воды и тощий панино – сэндвич, которые он им дает) он берет процент с их заработной платы, иногда чуть ли не половину. Камал вспоминает, как работал за один-два евро в час. Ему довелось собирать все, что дает здешняя земля: лимоны, маслины, помидоры черри, апельсины, артишоки, кабачки, миндаль. Условия труда обсуждению не подлежат. Принимаешь то, что предлагает тебе вербовщик, или до свидания.

В конечном итоге его терпение было вознаграждено: через три года нелегального существования он получил статус беженца и постоянный вид на жительство. Он нашел ночную работу в кооперативе, производящем оливковое масло. Работа ему нравится. Он рассказывает, как собирает оливки, «расчесывая» ветви чем-то вроде граблей, чтобы не повредить плоды. Ему нравится быть среди этих старых, чуть ли не тысячелетних деревьев. Он говорит, что был околдован их долговечностью.

– Оливки – благородный продукт, – говорит с улыбкой он, – символ мира.

Если власти и узаконили его пребывание в стране, сама страна не приняла его в свое лоно. Сицилийское общество держится от иммигрантов на расстоянии, два мира сосуществуют, не общаясь между собой. Камал признается, что скучает по родине. Когда он говорит о ней, его окутывает вуаль печали – словно летящая мантия.

Сегодня Джулия возвращается в мастерскую на два часа позже обычного. Успокаивая встревоженную Нонну, она рассказывает о лопнувшей велосипедной покрышке.

Но это неправда: оба колеса у нее целы, а вот душа разодрана пополам.

Сара

Монреаль, Канада

Бомба разорвалась. Это произошло только что, там, в кабинете чуть нескладного врача, который не знает, как сообщить эту новость. А ведь у него богатый опыт, на его счету годы практики, но вот никак не привыкнуть… Слишком уж он сочувствует своим пациенткам, этим молодым и не очень молодым женщинам, чья жизнь рушится у него на глазах – стоит только ему произнести это, такое страшное для них слово.

РМЖ – рак молочной железы. Позже Сара узнает и название мутировавшего гена – BRCA2. Проклятие женщин-ашкенази. Как будто и без этого мало всего было, подумает она. Погромы, холокост. Почему опять она и ее соплеменницы? Она прочтет это в одной медицинской статье, черным по белому: опасность заболеть раком молочной железы у евреек-ашкенази составляет один к сорока против одного к пятистам у остальных женщин планеты. Это – научно установленный факт. Есть еще и дополнительные факторы риска: случаи заболевания раком у родственников по восходящей линии, двуплодная беременность. Все знаки налицо, подумает Сара, ясные, очевидные. А она их не увидела. Или не захотела увидеть.