Сплетение

Голос Смиты звучит твердо, словно она хочет и саму себя убедить в том, что говорит. Однако в этом не может быть никакой уверенности. Интересно, сколько еще потерь ждет их в пути? Утешая плачущую дочку, она касается спрятанной под сари картинки с Вишну. Все будет хорошо, успокаивает она себя. Испытаний будет много, но с ними Вишну, вот он, совсем рядом.

Лалита уснула. Слезы высохли у нее на щеках, оставив белесые следы. Смита смотрит на проносящиеся за грязным стеклом пейзажи. Ветхие лачуги, поля, автозаправка, школа, остовы грузовиков, стулья под вековым деревом, импровизированный рынок, сидящие на земле торговцы, прокатчик мопедов последней модели, озеро, склады, развалины храма, рекламные щиты, женщины в сари с корзинами на голове, трактор. Здесь, по сторонам этой дороги, в этом хаосе без названия – вся Индия, в которой смешались древность и современность, священное и мирское, грязь и чистота.

С трехчасовым опозданием – движение на шоссе было перекрыто увязшим в грязи грузовиком – автобус все же прибыл на автовокзал города Варанаси. И сразу изверг из себя все содержимое: мужчин, женщин, детей, чемоданы, кур и все то, что пассажирам удалось в него впихнуть – над собой, под собой и между собой. Там была даже коза: один из пассажиров снял ее с крыши на глазах у изумленной Лалиты, которая никак не могла понять, как козочка туда попала.

Не успели Смита с дочерью сойти с автобуса, как их закрутило в потоке большого города. Повсюду машины, автобусы, рикши, грузовики с паломниками, направляющиеся к Гангу и Золотому Храму. Варанаси – один из старейших городов мира. Сюда приезжают, чтобы очиститься, собраться с мыслями, сыграть свадьбу, чтобы предать огню умершего родственника, а иногда и самому умереть. На гхатах[20] – ступенях, сплошь покрывающих берега Матери Ганги, как называют здесь священную реку, и спускающихся к самой воде, жизнь и смерть, день и ночь ступают рядом в бесконечном хороводе.

Лалита никогда не видела ничего подобного. Смита часто рассказывала ей об этом городе, где она как-то побывала еще ребенком вместе с родителями, совершившими туда паломничество. Тогда они вместе прошли путем, называемым Панчатиртхи Ятра, совершая в строгом порядке омовения в пяти местах священной реки. Свое паломничество они завершили по традиции в Золотом Храме. Смита повсюду следовала за своими родителями и братьями. Это путешествие оставило в ее душе сильнейшее впечатление и запомнилось на всю жизнь. Особенно поразил ее Маникарника-гхат, где сжигают мертвых. Она до сих помнит, как пылал костер, на котором лежало тело какой-то старой женщины. По традиции, перед кремацией его омыли в водах Ганга, а затем высушили. Смита испуганно смотрела, как языки пламени сначала осторожно лизали его, а затем огонь вдруг охватил тело целиком и стал пожирать с ужасным треском. Странно, но родные усопшей не выглядели печальными, они чуть ли не радовались тому, что их бабушка достигла мокши[21] – получила освобождение. Одни из них болтали между собой, другие играли в карты, третьи даже смеялись. Неприкасаемые в белых одеждах трудились там непрестанно, день и ночь: сжигание трупов – нечистая работа (если такое понятие вообще существует), и выполнять ее надлежало, естественно, им. Кроме того, они должны были доставлять дрова для костров – тонны древесины, которые они подвозили на лодках к самым гхатам. Смита помнит эти горы огромных поленьев, дожидавшихся своей очереди у причалов. А в нескольких метрах оттуда пили воду из реки коровы, абсолютно равнодушные к тому, что происходит на ее берегах. Еще чуть дальше мужчины, женщины, дети совершали ритуальные омовения: по традиции, чтобы очиститься, они должны были погрузиться в воды Ганга с головой. Тут же под звуки религиозных песнопений и народных песен игрались свадьбы – веселые, яркие. Кто-то мыл в реке посуду, кто-то стирал белье. Местами вода была совершенно черной, на поверхности ее плавали цветы и масляные светильники – жертвы паломников, – а рядом виднелись разлагающиеся остовы животных и человеческие кости: остающийся после кремации пепел по традиции высыпают в реку, но поскольку многие семьи не могут позволить себе полное сожжение, то в реку часто бросают полуобгоревшие, а иногда и едва обгоревшие трупы. Сегодня у Смиты нет провожатых, нет родной руки, за которую она могла бы ухватиться, – только ручка идущей за ней дочери. Железнодорожный вокзал находится в самом центре города, далеко от места, куда привез их автобус.

На улицах Лалита как зачарованная смотрит на витрины магазинов, где выставлены такие необычные для нее предметы – один диковиннее другого. Здесь пылесос, там соковыжималка, тут целая ванная комната с умывальником, а дальше – туалет. Такого Лалита никогда не видела. Смита вздыхает, им бы надо поторапливаться, а девочка со своим любопытством их задерживает. Навстречу им идет вереница школьников, на них коричневая форма, они держатся за руки. Смита перехватывает задержавшийся на них завистливый взгляд дочери.