Сплетение песен и чувств

Евгений молчал, тоже теребя салфетку и думая о чем-то своем. Заказ нести не торопились, но напоминать о себе, своем присутствии и чувстве голода, смешанном с нетерпением, совершенно не хотелось. Пусть все будет так, как есть, потому что это происходит лишь раз в жизни. Когда-то давно точно так же и именно здесь они сидели вместе с Натальей. Конечно, все изменилось, и ресторанчик давно не тот, и атмосфера, и все остальное. Но будь она рядом, она точно так же не захотела бы что-то менять и куда-то торопиться.

Артём ел быстро, Аня вилкой искала в салате маслины и исподтишка перекладывала их на тарелку Артёму. Артём делал вид, что ничего не замечает и с большим аппетитом все поглощал. Должно быть, Евгения забавляла эта сцена. Он задумчиво улыбался, на какой-то момент в его глазах проносился блеск, но сразу пропадал, возвращая задумчивость и усталость.

Сто граммов водки на троих – помянули Наталью и почти беззвучно продолжали трапезу. Зал ресторана словно хранил память о бесчисленных застольях, проходивших здесь в разное время, и противился такому молчанию и сдержанности. То и дело то тут, то там позвякивали приборы, гремела в руках официантов посуда, поскрипывали стены, и где-то вдалеке хлопала большая стеклянная входная дверь.

– Аня, а ты знаешь, что мы с твоей мамой приходили когда-то в этот ресторан – вдруг произнес Евгений, будто пугаясь звука собственного голоса. – Тоже сидели с ней и молчали. Сейчас тут все по-другому, хотя место то, именно то.

– А что вы заказывали? – Артём решил поддержать беседу и задал, как он посчитал, совершенно безобидный вопрос.

Евгений дотронулся ладонью до кончика носа, проверяя, не запачкал ли он его соусом.

– По бокалу вина и порцию хинкалей, одну на двоих. Большего позволить тогда я себе не мог. Такое вот у нас было странное свидание. А вы думаете, почему я навсегда запомнил тот поход сюда? Да и вы, не сомневаюсь, тоже запомните, никуда не денетесь. Я немного завидую вам, тогда мы не могли ничего, абсолютно ничего. Все было ужасно дорого, вокруг нищета, разруха. И самое ужасное состояло в том, что с этим ничего нельзя было поделать, никак было не вырваться из этого состояния.

– Но тебе же удалось! – возразила Аня.

– Удалось, не спорю, – Евгений отодвинул тарелку из-под салата на край стола.

Он повернул голову, высматривая официанта: ждать ему явно надоело.

– Но какой ценой! Аня, ты не представляешь, через что пришлось пройти!

– Неприятности? Разборки? – с недоверием спросил Артём.

– Да не в этом дело, понимаешь, Артём, совсем не в этом. Представь, ты ставишь перед собой цель и идешь к этой цели, ведь так?

Артём закивал. Принесли шашлык, и он с яростью на него накинулся. Позади остался тяжелый день, и не только он, но и Аня, и ее отец напрочь забыли о еде, и теперь голод в полную силу давал о себе знать.

– А на мгновение представь, если все вокруг устроено так, что ты никаким способом, кроме как угрозами и другими не совсем хорошими делами, не можешь добиться какого-то желаемого результата. Представь, что тебя постоянно душат, что-то от тебя требуют. И так было еще совсем недавно.

Я перебрался в Липецк окончательно лет пятнадцать тому назад. Да, точно, пятнадцать, тебе было три годика, до этого вы с мамой ездили отдыхать…

– Мама мне рассказывала, но я ничего не помню. В Палангу, да? На море?

– Именно туда, с трудом через знакомых добыл путевку. Литва-то уже была другой страной, Советского Союза уже не существовало. Через нужных людей сделали документы. Ты тогда всю весну болела, кажется, ветрянкой, да и простужалась, вот и посоветовали нам вывезти тебя поплескаться и поваляться на песочке.

– Да ты гламурная чика – фыркнул Артём.

– Тёма! – Аня ткнула его пальцем.

Евгений молча жевал мясо, помахивая левой рукой, будто бы продолжая говорить.

– Так вот – продолжал он. – Когда я перебрался в Липецк и устроился в фирму по продаже машин, то увидел всю эту подноготную. Я ужаснулся, честно говорю, хотя думал, что меня трудно чем-то испугать. Но, ничего, втянулся, постепенно пришел к тому, чтобы говорить людям правду и не наживать врагов. Долго подтверждал свою репутацию, долго шел к тому, чтобы начать делать что-то самому, с нуля. И сделал. Ну вот, считайте, ушло у меня на это пятнадцать лет. Много это или мало? Я думаю, что много, слишком много.

Больше ни о чем говорить не хотелось. Изредка перекидываясь ничего не значащими фразами, они неторопливо наслаждались чаем. Артём вдруг перестал чувствовать себя неуютно: пропал страх перед отцом Ани, который, конечно, никак не проявлялся, но все же существовал где-то глубоко внутри. Аня тоже это поняла, и когда они собрались идти домой, взяла Артёма за руку, первый раз в присутствии отца.

Отца – странное слово после всех имевших место событий. Но другое подобрать сложно. Впереди шли, взявшись за руки, Аня и Артём, чуть позади – он, спрятав руки в карманы куртки, натянув на голову вязаную шапку и глубоко вдыхая сырой петербургский воздух.