Сплит (ЛП)

Но знает только то, что сообщают в новостях, подробности, обнародованные по моему делу, но до сих пор никто не знает правды.

Даже я.

— Лукас, пожалуйста, поговори со мной.

Тепло ее руки касается моего предплечья, и я отшатываюсь, пытаясь раствориться в двери. Мои руки дрожат, когда видения разыгрываются перед моими глазами, как дурной сон.

Неразбериха, кровь, панические голоса повсюду.

— Ты дрожишь…

Узнав, что моя мать мертва.

— … пугаешь меня, Лукас…

Мои братья.

— … дыши!

Моя младшая сестра.

— Лукас! Дыши!

Шайен, мой единственный друг, единственная женщина, о которой я когда-либо заботился, знает, чем я болен. Однажды она доверяется мне; даже зная о Гейдже, она принимает меня. Но она ни за что не поверит в меня сейчас, зная, кто я, на что способен.

— Лукас, пожалуйста!

— Думаю… Я убил их.

Глава 27

Шайен

Я быстро втягиваю воздух, слыша признание Лукаса.

Он сделал это. Убил свою семью.

Все, что я читаю в интернете, говорит о том, что после решения присяжных и повторного рассмотрения дело было прекращено из-за недостаточности доказательств. На орудии убийства были обнаружены отпечатки пальцев всей семьи. Угол входных огнестрельных ранений был сомнительным, и в конце концов, после того, как Лукас провел в тюрьме для несовершеннолетних почти три года, было установлено, что это массовое самоубийство, и он был освобожден. Вокруг этого дела разгораются споры из-за Алексис, самой молодой жертвы. Казалось маловероятным, что семилетний ребенок добровольно покончит с собой, но ничего нельзя доказать без свидетельских показаний.

Что бы ни сказал Лукас, он ни за что не способен на убийство.

Но Гейдж, полагаю, ради защиты Лукаса убил бы.

Сейчас я изучаю этого мужчину, так отличающегося от мальчика с фотографий в интернете, и все же в чем-то похожего на него. Он прижат к двери, глаза устремлены в окно. Я не вижу хладнокровного убийцу, а замечаю разбитую душу, которая собирается воедино и, несмотря на жестокое обращение, не проявляет ничего, кроме сострадания и самоотверженности, отложив свои собственные желания в сторону, оставаясь в стороне, чтобы обеспечить мою защиту.

Поэтому я рискну безопасностью, чтобы дать ему то, что ему нужно.

Тянусь к нему дрожащими пальцами и провожу ими по его шее.

— Лукас?

— Я не могу… дышать.

Мои глаза горят, когда он становится все больше и больше похожим на мальчика и все меньше на мужчину, которого я знаю. Мужчину, о котором я глубоко забочусь.

— Воздух… Я не могу.

— Хорошо. — Я выпрыгиваю из грузовика и бегу вокруг капота к водительской стороне, осторожно открывая дверь.

— Выходи. — Я стараюсь говорить твердо, ровным голосом, несмотря на свое беспокойство. — Тебе нужен свежий воздух, Лукас. Все будет хорошо.

Я отрываю его пальцы от их сжатого положения на бедре.

Он дрожит, и его ладонь вспотела, но Лукас сжимает мою руку.

— Почему… Почему ты так поступаешь со мной?

Мое сердце разрывается на части. Я не хочу причинять ему боль, никогда не хотела причинять ему боль, но не могу терпеть секретов между нами. Моя работа заключается в поиске информации и истины. Это все, чего я хочу. Никогда не ожидала, что то, что узнаю о Лукасе, так его унизит.

Я крепко держу его за руку и тяну.

— Давай же. Тебе нужно постоять, подышать свежим воздухом. Все будет хорошо. — Мой голос срывается, и я осознаю ложь в своих словах. Ничего не будет хорошо ничто из этого не нормально.

Моя совесть шепчет мне, что я держусь за руку, которая ответственна за прекращение жизни четырех человек, трое из которых дети.

Я в лесу, наедине с самопровозглашенным убийцей, и хотя полностью доверяю Лукасу, чувствую Гейджа на поверхности.

Он вылезает из грузовика, но только для того, чтобы прислониться к нему спиной, склонив голову и обхватив свободной рукой тело, напрягая бицепсы. Он пытается высвободить руку из моей хватки, но я отказываюсь его отпускать.

— Никогда не хотел, чтобы ты узнала.

— Я не верю, что это была твоя вина.

Он качает головой.

— Как ты можешь так говорить?

— Ты пытался покончить с собой. Ты, — мой взгляд устремляется к шраму на его шее, — выстрелил себе в шею.

— Да, я… я этого не помню. Ничего этого не помню, потому что… — он вздергивает подбородок, и его серые глаза блестят. Его брови сводятся вместе, и он медленно моргает. — Меня там не было.

— Гейдж. — Единственное имя эхом разносится в воздухе вокруг нас, посылая мурашки по моим ногам, рукам и шее.

Его подбородок опускается.

— Гейдж, — шепчет он.

— Скажи мне, что он сделал, Лукас. — Я сжимаю его руку, поощряя его довериться мне.

— Ты читала сводки новостей. Это все, что я знаю. — Его голова втягивается в плечи. — Только Гейдж знает правду.