Сплошная видимость (СИ)

— Я не ощущаю Люка своим родственником… — виновато ответила я. Оторвать подбородок от ключиц не удавалось, потому я смотрела на Кэма исподлобья — из-за груза собственных эмоций, а не чтобы разжалобить. — Семьей, но не братом в полном смысле слова…

— Я на это надеюсь. После увиденного-то.

Он не смотрел на меня, поворачивал лицо вполоборота, но как будто чувствовал мой взгляд, считывал мимику, прекрасно обходился без зрения. Посмотреть на меня означало бы принятие и прощение, а с чем-то одним… может, даже с обоими компонентами у Кэмерона сейчас была «недостача»…

— Я не знаю, что в такой ситуации ты хотел бы услышать или что мне нужно было бы сказать, но… Мне очень жаль, правда… Я н-не хотела… лишать его девственности в таком раннем возрасте… — пробормотала я, зажав дрожащей ладонью губы.

Бровь Кэмерона вздернулась — всего одна, и он наконец-то посмотрел на меня, весьма сардонически.

— Рина, Люк — парень: кому какое дело до его девственности? До… передней… С задней почему-то сложнее. Но будь на твоем месте какая-то другая девчонка, пусть даже намного его старше — пусть даже намного тебя старше! — я бы с восторженной улыбкой дал ему пять!

— Это сексизм…

— Нет, потому что оприходуй ты какую-нибудь девушку страпоном, я бы тоже с превеликим удовольствием дал тебе пять. Не знаю, почему это так работает, — поддато покачал он головой, и я улыбнулась коленям. — Все мальчишки — идиоты, Рина. И даже взрослее! — стоит хорошенькой девушке их пальцем поманить… Уж я-то знаю, о чем говорю, а в Люке течет моя кровь. Он не соображает, что делает, поэтому думать за двоих должна ты. Что бы он тебе ни наговорил, он сам еще не догадывается, что наврал…

— Он мне ничего не говорил.

— Ну, как-то же вы пришли к тому, что я видел!

— Да почему, по-твоему, Люк что-то для этого делал?! — беззлобно вскипела я, все же громкостью голоса не заглушая музыку для других выпивох. — Я же, извиняясь, прямо указала на то, что это была моя инициатива. Он… не клал мне руку на бедро, не строил глазки, не использовал подкатные фразочки — я прямым текстом предложила ему, и все, что он сделал, это согласился. Это минимум участия!

Кэмерон смотрел на меня с призрачным улыбчивым снисхождением, то ли не доверяя моей оценке случившегося, будто свечку нам держал, то ли по вине далеко не первой порции виски, ведь и зашел он в нашу каюту наверняка подшофе.

— …Ты перепутал двери, да? Когда заглянул.

— Да.

— Но ключи…

— Если ты не заметила, ваша каюта рассчитана на четверых. Отис выдал на всякий случай мне лишнюю карточку. И скажи «спасибо» за то, что это был я, а не он с родительским обходом… Господи, наступит Ад кромешный, если он узнает…

— Зато плохая новость о моем образовании не покажется ему уже такой страшной…

Кэмерон кратко хохотнул в стакан, ополовинил налитое и, погоняв вместе с виски во рту рвущиеся наружу слова, все же выпустил их на волю:

— Только не забеременей: не повторяй ошибки своих отцов.

— Но ведь я — «ошибка» своего отца!..

— Ты… поняла, что я пытался до тебя донести. Дети — зло! — посмотри хотя бы на этого обалдуя…

— Я не планирую детей в ближайшие лет пять-семь и знаю, как проблема решается в клинике, если вдруг она возникнет. У меня до этого раза никого не было, у Люка — тем более, поэтому мы ничем не могли заразиться друг от друга. Но в следующий раз я обязательно позабочусь о презервативе, несмотря ни на что.

— В следующий раз?..

— Я люблю его… — неожиданно даже для себя, вдруг призналась я. Кэмерон взирал на меня пораженно, однако сложил два и два и усмехнулся в сторону стола:

— Ну да. Разумеется. Раз у тебя никого не было… Умненькие девочки из благонадежных семей не дают кому попало. Но что если ты чувствуешь так из-за неудовлетворенности, Рин?..

— С-сейчас я более чем удовлетворена, — стыдливо пожала я плечами, — и по-прежнему его люблю… Да и я не «божий одуванчик»: в наш век, если возникают нужды, сам их и удовлетворяй.

— Тогда зачем нужно было с ним спать? — задал он самый важный вопрос. — Тем более раз от этого решения столько негативных последствий, что можно захлебнуться дерьмом.

Мои пальцы крутили светильник — двигались и разноцветные огни на наших лицах да руках. Смотреть на электрическое пламя было куда легче, чем в глаза Кэмерону или внутрь самой себя — эти два солнца виною могут превратить меня в пепел…

— Секс был… заменой… попыткой дотянуться до того, что нужно на самом деле… Ты рассказывал о том, как медленно, превозмогая эмоциональные трудности, сходился с отцом, — тебе должно быть это знакомо: когда, если не можешь обнять или поцеловать человека, хочется хотя бы ударить — чтобы хоть так коснуться того, с кем стремишься быть одним целым…

В затяжные секунды молчания вклинивался блюз, позволял нам обдумывать сказанное и услышанное подолгу — по-настоящему.

— Он не останется таким, какой есть сейчас, — напомнил об очевидном отчим. — Его характер каждый день меняется по чуть-чуть, в конце концов через пару лет ты можешь вообще его не узнать.