Спойлеры

– «Три сестры»: история про то, как хотеть уехать в Москву, да так в нее и не уехать. Сидеть вздыхать, что уйдут солдаты из города – и жизнь кончена. То есть вся жизнь – это туса с офицерами??? WTF??? Правда, что ли, так тетки при Чехове жили? Там одной 24 года, и она говорит, что старая и сморщенная женщина. Решили тетки, что им надо работать. Работают – опять всё не слава богу, труд не в кайф. А еще их какая-то Наташа из дома выперла. Обломов снова, чо: лучше пять раз быть обманутым, чем взять процесс в свои руки и всё разрулить в свою пользу.

– «Чайка» – это вот чо, реально история непонятого гения? Даже мне понятно, что трудно стать норм писателем, если сидеть всю жизнь на ж… ровно, подле маменьки, и ждать ее одобрения. Замес про мировую душу я оценил: типа все умрут, а что останется? Но чо так резко сдуваться после первой попытки?

Кстати, вы знали, что первый спектакль по «Чайке» провалился? Прям конкретный дисгрейс был. Но доктор Че, за что ему респект и уважуха, не сдался, а написал еще «Дядю Ваню», «Трех сестер» и «Вишневый сад», которые до сих пор, говорят, самые кассовые хитяры во всех театрах мира.

– «Вишневый сад»: мотив Лопахина вообще понятен, без вопросов: кто был ничем, тот станет всем. Но он же не м…к, добро помнит, вот и предлагал этой ку-ку Любови Андреевне вариант решения финансовых проблем. Но у них же бабушка богатая в Ярославле! В итоге – прощай, родовое имение, а мы валим в Париж! А в Париже продолжим свои мучения, ибо едем к некоему негодяю, который, как я понял, и стал причиной долгов Раневской. Кого жалко, так это Фирса – забыли, как шкаф. Зато как по деревьям своим убивались.

Лайки, лайки, подписчики, подписчики, какие-то незнакомые люди пришли. Комменты их не пишу, там типа одно: класс, жги, ацтой, как ты мог. Я в прениях и терках ток со своими, сорян, а вас не знаю, идите лесом.

О. Л.: Захар, это не «бомбануло», это творческий принцип Чехова в драматургии: «Если вы говорите в первой главе, что на стене висит ружье, во второй или третьей главе оно должно непременно выстрелить. А если не будет стрелять, не должно и висеть».

Я: Но в «Вишневом саде» никто вроде не стреляет…

О. Л.: Ну, вот ты мне и объясни, что там, по-твоему, «бомбануло»?

Я: Аукцион, не? Им говорят про аукцион, а они отмахиваются, ну вот он и состоялся. Не в их пользу. Их этим известием и бомбануло.

Симашова: Сейчас, мне кажется, у всех другая мантра – отдыхать! Отдыхать! Особенно у родителей. Мать на трех работах пашет, я ей говорю: «Давай ты на дачу не поедешь в выходные?» А она: «Ты чо, а картошку полоть? А помидоры?» Я говорю: «Давай газонкой засеем, поставим бассейн и барбекю». А она: «С ума сошла, земля же работать должна». Короче, как взяли эту дачу бабушка с дедом в девяностые, так все мы на ней и вкалываем до сих пор. Тоже в некотором роде вишневый сад – бросить жалко, а возделывать сил больше нет. Хоть в Горный в этом году съездили.

Печень: Симыч, ты тоже в Москву сдернешь, как школу окончишь?

Симашова: Тут-то чо делать? В Москве – жизнь, туса, шоубиз…

Пирожникова: Я-то точно сдерну – Бауманка ток в Москве.

Печень: Чо за дела? Какого пешего ты тогда в наш технический ходишь и я, неумный человек, с тобой?

Пирожникова: Это мой план Б. Запасной аэродром.

Печень: Слушай, Пирожникова, я только себе, можно сказать, автотранспортный факультет присмотрел. Всё из-за тебя! Я думал, после школы в шарагу, а потом к бате в мастерскую. Я бы после девятого ушел, но батя сказал: одиннадцать, и без вариантов.