Спокойная ночь

Антон уже собирался налить борща, как вдруг бросил тарелку и словно ошпаренный кинулся в свою комнату. Оттолкнув кресло в сторону, включил монитор и, зависнув над клавиатурой, стал лихорадочно перебирать документы в папках.

– Где-то я это видел, – приговаривал он, щелкая мышкой со скоростью радиста, выбивающего азбуку Морзе.

Кадрами из клипа мелькали перед глазами шапки договоров, постановлений, приказов, смет, бухгалтерии, но все было не то. Он открывал файлы до тех пор, пока не прочитал в заголовке одного из документов: «Постановление бюджетной комиссии администрации г. Солнечногорска о выделении средств на строительство инфекционной больницы». Только тогда он опустился в кресло и буквально впился глазами в текст.

В документе сухим канцелярским языком говорилось, что средства, предназначенные на строительство новой клиники, решением комиссии перенаправлялись на строительство торгово-развлекательного центра «Нефертити» с целью «улучшения культурно-досугового кластера г. Солнечногорска». Объяснялось это «невостребованностью населением медицинских услуг в должном объеме». В правом верхнем углу, прямо под шапкой документа, стояла дата: 25 апреля 2020 года.

Антон словно пьяный отшатнулся от монитора. Подойдя к окну, прикоснулся лбом к холодному стеклу и уставился в темноту. В висках стучало, было трудно дышать. Беспорядочный узор из светящихся окон соседнего дома выстроился в цифру 2020. Двойки напоминали скорбящих ангелов на могиле усопшего, нули – пустоту, оставшуюся в сердцах живых.

Задыхаясь от подступившего к горлу кома, Антон прохрипел:

– Сволочи…

Ровно через полгода, двадцать пятого ноября, умерла бабушка. Она могла бы жить, если бы не похоть Бивня, пустившего деньги выделенные под строительство новой клиники на очередной «базар» для своей любовницы. В администрации она занимала должность старшего специалиста по связям с общественностью, но об их с мэром «служебных отношениях» знала даже его собственная жена.

Знали и о позорном происхождении ее прозвища. Как-то Абрамов на очередном «банно-прачечном» мероприятии заприметил жгучую украинскую дивчину с невероятным бюстом и ляпнул во все свое пьяное горло: «Не хе…а себе тити!» Так гуцульская Оксана превратилась в египетскую Нефертити. Правда вместо «ф» в приватных разговорах о ней фигурировала совсем другая буква.

Но дивчина особо не переживала! Ведь она стала неразлучной спутницей мэра, и теперь у нее разве что короны Российской империи не было. Пользуясь положением, любовница выжимала из папика все соки. И как только в бюджете появились «шальные» деньги, она не упустила свой шанс. Спустя несколько месяцев, когда счет умерших стариков шел уже на сотни, мэр с похабной улыбкой представлял ее журналистам, как «талантливого администратора, которому не стыдно поручить новый центр культурного досуга населения».

– Сволочи, – с холодной ненавистью повторил Антон, – я вам этого не никогда прощу.

Он схватил смартфон, полистал поисковик и сделал дозвон.

– Здравствуйте! Это «Перчик»? Самую большую пиццу, пожалуйста… Как, говорите, название?.. Замечательно! А можно скорее?.. Хорошо, через полчаса буду.

Антон выключил комп, сунул флешку с удлинителем в рюкзак и, быстро одевшись, вышел из дома. Минут через двадцать он уже сидел в пиццерии неподалеку от института и жевал пирожок с яблоками – до борща дело так и не дошло. Заплатив за пиццу, Антон подошел к столику с шумной компанией, встал чуть поодаль и позвонил на проходную института. Когда трубку подняли, он пробасил по-шаляпински:

– Федор… или как тебя?.. Ах да, Иван! Слушай, Иван, пиццу для ректора не приносили?.. Странно, я заказывал… Ну ты, если что, отправь ее к нам, хорошо?.. Вот и славненько!

Пяти минут хватило, чтобы дойти до института и постучаться в застекленные парадные двери. Пожилой охранник впустил Антона и строго отчитал:

– Ты где, парень, ходишь? Тебя уже заждались. Мигом наверх в триста тринадцатый!

Антон буркнул в ответ: «Простите» и, не снимая капюшона, помчался вприпрыжку по отполированному мрамору лестницы. Хотя можно было и не скрываться: все знали, что видеозапись с камер слежения отключалась, как только двери в институте закрывались на замок.

В рекреации третьего этажа, Антон замедлил шаг, прислушиваясь к раздающимся будто из-под воды звукам голосов и джазовой музыки. По мере приближения к ректорской, звуки становились все громче и Антон даже сумел различить мелодию. Это была Let my people go[3] от самого короля джаза, – его хриплый баритон не спутаешь ни с кем. Антон усмехнулся: впервые в этих стенах он услышал библейскую историю, да и то – в исполнении Армстронга.

Не останавливаясь, он открыл дверь в приемную ректора и остановился на пороге со словами: «Пиццу заказывали?» В пустой приемной горел свет и еле слышно жужжали системники. Шум беседы, женский смех и музыка доносились из-за дверей кабинета ректора.

– Это я хорошо зашел! – обрадовался Антон и кинулся к столу с монитором.

Положив упаковку с пиццей на соседний стол, он «разбудил» комп и вставил флешку в USB-порт на передней панели.