Спокойной ночи

– Смотри мне. Если узнаю, что что-то неладно дам по шее и тебе и обидчику!

– Ха, хорошо.

Между нами провисло лёгкое молчание. Тётя достала из стоящей рядом банки Чупа-чупс и протянула мне. Немного поколебавшись, я взял конфету.

– Спасибо.

– Хилари, – навала моё имя тётя.

– Да?

– Скоро ведь рождество. У тебя, конечно, своя личная жизнь, все дела, – она присела и тяжело выдохнула, – но, если ты ненадолго зайдёшь ко мне на праздник, я буду рада.

– Конечно! Если ничто не помешает мне, я обязательно приду.

Я заметил, как мимика её немного стала грустной. На старом лице это особенно заметно.

– Что такое? Всё хорошо?

Она подняла руку к своему лицу. Большим и средним пальцем она прошлась от глаз до подбородка, словно снимая с себя слой вязкой грусти.

– Сын мой, наверное, опять не приедет. Сколько жду его, а он даже на праздник ни один не явился. И так столько лет… Я не помню, когда мы с ним в последний раз виделись. Лицо его совсем позабыла.

Изнутри меня пережало. Некая боль охватила меня. В горле пересохло.

– Я не виню его… Но… – внезапно тётя Бритни оборвалась. По рыхлым щекам потекли слёзы. Глаза её в миг стали красными. Смотреть на это было невыносимо. – Но он мог бы хоть иногда меня навещать!

Мигом я подскочил к ней, нагнулся и схватил её старые сморщенные руки.

– Тётя Бритни, всё хорошо. Я обязательно приду. Обещаю.

И тут на самое маленькое мгновение в моей голове промелькнула мысль. На первый взгляд нелепая и странная. Но потрясся головой я отбросил эту мысль немного в сторону.

– Ваш сын правда вас очень любит. Не вините его.

Но она продолжала лить слёзы. Мне не оставалось ничего кроме как просто её обнять.

– Что—то мне не хорошо, – успокоившись сказала тётя.

– Может вам пойти домой и немного отдохнуть? – предложил я. – А я вас подменю.

– Нет, не хватало ещё тебя занимать.

– Мне всё равно делать нечего. А вы в таком состоянии долго тут не просидите. Идите и отдохните. Хотя бы часика два.

Она немного замялась, но в конце концов согласилась.

– Ладно. Я отдохну немного. Станет лучше, я приду.

– Вот и замечательно.

Я провёл тётю Бритни домой и вернулся в магазин. Сел за кассу и стал ожидать покупателей.

Первые минут так сорок не было ни души. В это время я пытался выловить идею, которая промелькнула у меня в ту секунду. Не помню, что я тогда подумал, но что—то очень важное…

Прошло два часа. Тётя вернулась обратно. Выглядела она слегка помято. По всей видимости вздремнула и только что проснулась. Я отчитался перед ней. Тётя Бритни чувствовала себя виновато и продолжала извинятся. Было сложно её убедить, что я рад её подменить. Ещё немного мы сидели с ней и обсуждали мелочи в роде новостей и тому подобного. О пианино я тёте до этого никогда не говорил, поэтому и поднимать эту тему мне, к счастью, не пришлось. Напоследок тётя вручила мне Чупа-чупс. Ещё один. Я достал один из кармана и показал тёте, но её это не волновало. Пришлось прихватить и его.

Возвращался домой я так же пешком, но стараясь прокладывать путь через закрытые улицы. Озябнуть тоже не хотелось. При выходе на местность, где ветер сильнее продувает, я старался быстрее перебраться в тихое место. Так, мало-помалу я возвращался до дома.

Когда я вернулся, Сора открыл мне дверь. Я разулся, снял куртку и уселся на диван в зале. Достал леденец и положил в рот. Сора подошёл и сел рядом со мной. Я достал вторую конфету.

– Будешь? – спросил я его.

Немного подумав, он молча кивнул.

Перехватив Чупа-чупс, он снял с него обёртку и стиснул палочку между зубами. Затем он положил свою голову мне на плечо. Так мы и сидели какое-то время.

– Твой отец не против, – внезапно произнёс я.

– Чхехо? – из-за сладости во рту, его слова звучали слегка искажённо.

– Твой отец сказал мне, если будет лучше вам обоим не видится, он не против.

Тут же Сора вытащил леденец из-за рта. Он смотрел на меня с явным шоком. Конечно, услышав такое, теряешь дар речи.

– Вчера я ездил к нему, – продолжил я. – Просил продолжить поиски. Заодно и поговорил с ним о том, что происходит между вами. На самом деле он не ненавидит тебя. Просто… – я слегка замялся, почёсывая нос, – ему тяжело. Он любит тебя, но ему тоже тяжело быть рядом с тобой.

Тут я заметил, что Сорины губы сложились в клубничную улыбку. Это ввело в небольшую озадаченность. Хотя, смотря на него, я ненароком заразился улыбкой.

– Что такое?

– Ничего, – в стороны покачал головой. – Ты сказал, что ездил к нему и просил снова заняться поисками. Значит, ты всё-таки решился.

И правда. Сам я не придал этому никакого значения. Но увидев реакцию Соры, я флажком обозначил пройденную точку. До этого я шёл в нужном пути, не обращая внимания как далеко я взобрался. Это действительно здорово.

Я снова посмотрел на друга. Улыбка на нём исчезла так же незаметно, как и появилась.

– Значит, папа тоже страдает?.. И нам не стоит видится…

– Так будет лучше.

Как волны, что резко идут на подъём, а затем на неминуемый спад, так и его клубничная улыбка быстро испортилась и начала постепенно разлагаться. Слёзы подступали, как весенние воды, готовые снести платину.