Спонтаноиды

Исходные стимулы научно-технического прогресса имеют биологическое происхождение: это, прежде всего, инстинкты физического выживания человеческого рода, то есть удовлетворение первичных, сугубо зоологических потребностей (еда, жильё, здоровье, оружие, животные удовольствия, транспорт, связь и т.д.). Эти потребности, как известно, неисчерпаемы. Очевидно, что духовная составляющая глобальной социальной эволюции, ведомой столь странным движением, совершенно неопределённа и до неприличия бесхребетна. Например, семья – это одна из основных человеческих ценностей, но она может быть однополой; убийство – это тяжкое преступление, но населению предлагаются всё новые виды оружия с подробными разъяснениями способов применения; бесстыдство порочно и опасно, но магазины и СМИ переполнены порнографией, а звания «секс-символ» и «порнозвезда» возведены в ранг почётных; обжорство неприлично и вредно, но победители состязаний по чревоугодию становятся героями, заносятся в популярные международные скрижали и щедро вознаграждаются.

*

Может быть, всё же существует какой-то иной мир, – среда обитания не живых людей, а их вечных душ, не проявлений законов физического мира, а их абстрактных, математических отображений? Волшебная, идеально упорядоченная, мёртвая прозрачная духовная среда.

*

В самом начале 60-х гг. мне случайно попались стихи неизвестного западногерманского поэта, возвращающиеся ко мне, словно ежедневный рефрен:

Я стал слишком мал для большой любви.

Я стал слишком велик для маленькой любви.

Я слишком устал, чтоб глаз не сомкнуть,

Я слишком измучен, чтобы уснуть.

Немного напыщенно, но очень верно для молодёжи, живущей в галопом прогрессирующем мире.

*

Все социальные катаклизмы последних лет, обнажившие равную несостоятельность наших прежних вождей и новых реформаторов, мною давно уже предугаданы и ожидаемы. Теперь они наступили и никакого интереса для меня не представляют. За своё будущее я спокоен: мои знания, мой опыт и моё самосознание отнять у меня невозможно.

*

Когда я с нежностью вспоминаю всё, что связано с Алтаем, мне прежде всего чудится жара на быстрой реке Песчанке, её Быканов мост, и несметные стаи пескарей, беспрестанно тыкающихся в мои ноги в воде, там, в глубине, в песчаных струях. Я застыл под гипнозом этого волшебного рыбьего массажа и слушаю снисходительно-добрую, жалеющую меня песню маленькой птички в ближайшем кусте:

– Чи-ра-ве-че! Чи-ра-ве-че!

И я с торжественной благодарностью понимаю:

– Человечек! Человечек! Маленький, глупенький человечек! Как мало ты смыслишь в этой природе, в этой жизни! Как мало! Но ты не бойся: время настанет, всё придёт, всё придёт, и ты всё поймёшь!

Конец