Спор на жизнь (СИ)

— Давно не видел я тебя, темнейший князь, уж думал я, утеряна меж нами связь. Ни без радости замечу, сколь прекрасной будет встреча, ведь впервые за века моя радость велика. Предвижу я конец непримиримой розни, пора закончить твои козни. Ужель тебе не очевидно, что, не смотря на грех постыдный, сумел он сохранить в душе любовь, способную огнем очистить его кровь. Ради неё с тобой он вступит в битву, склонится в праведной молитве, твои надежды он предаст и небесам хвалу воздаст.

— Помилуй, Боже, что за бред? Не быть тому, покуда не угаснет свет. Его желание познать с ней первородный грех ничуть не подтверждает твой успех. Давно ли ты за сладострастье людей вознаграждаешь счастьем? Неужели высшее даруешь ты прощение тому, кого считают ада воплощением? Твое решение я не могу признать, иначе не смогу спокойно спать. Признайся, Отче, ты лукавишь, вместо любви ты похоть славишь. В нем говорят лишь плотские желания, поверь, они не стоят твоего внимания. Лежит меж ними ненависть семьи, возобновят они междоусобные бои. Не может быть в душе вампира желания любви и мира.

— Но все же он презрел твой голос, с главы ее не тронул даже волос. Хотел он для нее светлее долю — принцессу отпустил на волю.

— Чтоб ненароком не убить!

— Желая верно поступить! Века его душа от одиночества томилась из-за тебя, попав в немилость. Подумать только: с ней одной, нашел желанный он покой.

— Его душа в моем плену совсем не чувствует вину. И, не являясь жертвой снов, не знает тяжести оков. Желает он лишь ее тело — до остального нету дела.

— Но если б было это так, её б он взял — и это факт. Он ищет душу в ней родную, начать пытаясь жизнь иную. Неосознанно стремится граф к спасению.

— Всего лишь жаждет наслаждений. Ах, Отче, полон разум твой идей, скажи, что хочешь делать с ней?

— Став жертвой злости ядовитой, невинной крови им пролитой, она страшится быть с ним рядом, то видно даже беглым взглядом. Она желает кровной мести, повинуясь долгу чести, бросает ему вызов свой, чтобы начать неравный бой. Ее же сердце рвется от сомнений, и с каждым часом больше в нем волнений. В душе ее горит свободы пламя, так пусть поднимется и правды знамя. А истина проста, мой друг — когда подкосит ноги ей недуг, со стороны увидит она жизнь былую, отринет ненависть слепую. Как я прощаю души грешных, она простит его неспешно. А дальше пусть все будет так, как укажет божий знак, коль исполнят мою волю, я облегчу злую долю. Жду я самоотречения, жертвы, веры, искупления. Если же судьбы не извлекут уроки, осуди их за пороки. В игру я эту больше не играю, поскольку спору нет и края. Огонь войны я потушу, об одном тебя прошу…

— Что ни скажешь, все исполню.

— Эту фразу я запомню. Так вот: ты этот завертел круговорот у моих святых ворот. Ты нарушил мой приказ и явился не в тот час. А потому использую я право и пресеку твои забавы. Игра продолжится сама, разнесется, как чума. Оставь в покое его разум, оговорю я это сразу. Спор продолжится без нас, пусть восстановится баланс. Создал ты все условия для игр, пусть люди сами сделают свой выбор. Коль отвергнут райский сад, заберешь их к себе в ад. За нами я оставляю один ход, использует его пусть тот, чью сторону определит наш граф, надеюсь, он смирит свой буйный нрав.

— Ты слишком строгие возводишь рамки, внизу не так все, как в небесном замке. Тут везде свои законы, ты близок к ним лишь на иконах. Я же подле них всегда: часы, недели и года. От людей себя я не позволю отлучить.

— Так стой же рядом и молчи! Достаточно ты здесь устроил бед из-за мелочных побед. Пусть же выберут они свою дорогу, и закончатся тревоги. Когда увидимся мы вновь, надеюсь, не прольется кровь. А этих трех оставь в покое, я верю: обойдет их око злое. Теперь прощай, мой темный друг, пора замкнуть порочный круг. Открывай последний акт, завершаем наш контракт.

========== Римские каникулы ==========

Решив для себя никогда не верить тем, кто утверждает, что в ожидании время тянется целую вечность, Ван Хелсинг в очередной раз обратил взгляд к звездам, пытаясь разглядеть сквозь стекло признаки рассвета. Для него время не тянулось — оно просто замертво рухнуло на землю, и чем ближе они подходили к Ватикану, тем более бесконечной казалась та временная пропасть, в которую он провалился. Загоняя коней до белой пены, путники, как ему казалось, ни на час не сократили мучительную дорогу к вечному городу.