Спор о соли и железе (Янь те лунь)

««В старину царь Янь [государства] Сюй выполнял долг, но был уничтожен; князь (гун) Ай [государства] Лу любил конфуцианских ученых, но [у него] были отторгнуты [земли]». Знать мирное цивилизующее начало и не знать военного начала — то же, что знать одно и не знать двух. Поэтому благородный муж действует, основываясь на искреннем человеколюбии, но непременно строит крепостные стены, чтобы защищаться, приготовляет оружие, чтобы обороняться, из-за того что не человеколюбивые вредят ему. По этой причине в древности «ходили на весеннюю и осеннюю охоту», «упорядочивали войска [и отводили домой после военных учений и смотра]», при этом «подсчитывали вооружение и продовольствие для армии, а также ее военную [и охотничью] добычу»[2072], так как боялись, что народ, живя спокойной жизнью, забудет принять меры предосторожности на случай бедствия. Поэтому оружие и латы — орудия государства, крепостные стены и земляные валы — укрепления государства, а хотеть их упразднения — это значит убрать лицевую сторону платья и явить [людям] его подкладку, показать сюнну сердце и живот. Сюнну пускаются в путь легко вооруженные и продвигаются вперед тайком, чтобы внезапно напасть в незащищенном месте; [подставиться им — ] это все равно что без лат оказаться на тропе [под градом] стрел и камней; [такого человека] никак не выручить из беды. Вот чего боятся [жители] района границы, и вот чем озабочены [чиновники], имеющие собственное веденье».

Знаток писаний сказал:

«В прошлом [наши божественные властители] открывали заставы и мосты, обменивали то, что [у нас] есть, на то, чего [у нас] нет; «все [сюнну] от шаньюя и ниже любили [государя] Хань» и примыкали к внутренней [области мира], «разъезжали туда и обратно у Длинной стены». После этого «Ван Хуй составил ошибочный план, [как заманить шаньюя в уездный город] Маи», и «[с тех пор] сюнну расторгли [договор о взаимных] согласии и близости, стали нападать на крепостцы, которые преграждали им дорогу»; беды непрестанно влекли за собой одна другую и не прекращались, «войны непрерывно велись одна за другой и не кончались»[2073]; народ на границе не снимал лат и не ослаблял [тетивы на] самострелах, нес [военную службу] несколько десятков лет; он пахал и полол в латах и шлемах, с мотыгой и бороной [в руках] издали наблюдал [за противником]; когда же [костры для подачи] сигнала дымом бывали зажжены и [корзины с горящим топливом для подачи] сигнала огнем бывали подняты, то [военнообязанные] — мужчины в расцвете сил — выходили сражаться, натянув тетиву на луки, а старики забирались в крепости, перескакивая [через препятствия]. Если [даже простого] рассказа об этом достаточно, чтобы слезы полились и сердце похолодело [от страха], то человеколюбие — это «неспособность] выносить [страдания других]». В «[Классической книге] стихов» сказано: «Когда мне дарят персик, я даю в ответ на это сливу». Я еще не слыхал, что, если от кого-то исходило добро, какое-либо зло приходило ему [в ответ]. Поэтому «если благородный муж относится к делам с благоговейной добросовестностью и не совершает ошибок, почтителен с другими людьми и соблюдает нормы поведения, то все [в стране, лежащей] между морей четырех [стран света], будут его братьями»; «если заглянуть внутрь [самого себя] и не обнаружить [тяжкого порока] — неизлечимого [духовного] недуга, — то чем [тогда] быть озабоченным и чего бояться?»[2074]».

Сановник сказал: