Спор о варягах

Эта работа была в декабре 1977 г. сдана в Вестник Ленинградского Унивеситета и в 1878 г. напечатана (№ 8:48-54). Я продолжал в ней линию на доказательство того, что в современной науке норманизма нет и, следовательно, антинорманизм беспредметен. В то же время я показывал, что и в западной науке не все гладко. Мой более полный критический обзор и западной, и советской археологии был напечатан в 1977 г. в «Каррент Антрополоджди» — это «Панорама теоретической археологии».

1. Судьба норманизма

Арне умер в 1965 г., Арбман — в 1968-м. Один за другим, с небольшим промежутком, ушли представители двух последовательных этапов изучения норманнских древностей и двух стилей археологического мышления в Скандинавии. Эти два стиля характеризуются разным отношением к проблеме объективности археологических исследований.

Первый этап. Археологов того поколения, которое представлял и в известной мере возглавлял Туре Арне (Ате 1914; 1917; 1952; 1956), вообще мало занимал вопрос объективности их исследований. Считалось, что эрудиция, широкий охват материалов и профессиональная честность ученого являются достаточной гарантией объективности.

В споре скандинавских норманистов с нескандинавскими антинормани-стами предположение о необъективности подхода, о националистических стимулах как основе взглядов прилагалось многими скандинавскими учеными — от Томсена до Арне — только к антинорманистам. Еще в 1947 г. Арне писал, что советские археологи хотят «национализировать историю». На это академик Б. Д. Греков (1947: 12) отвечал, что следует избегать «национализации истории», «с какой бы стороны она ни исходила, шведской или русской».

Действительно, уже само отсутствие антинорманистов в Скандинавии при наличии обеих точек зрения вне ее могло бы заставить задуматься. [Точнее было бы говорить о практическом отсутствии антинорманистов во всей западной науке и наличи их только у нас.] Материал сложен, фрагментарен, имеет ряд лакун и допускает разные реконструкции и толкования. В такой ситуации появление разных точек зрения и борьба их естественны, а сугубое единомыслие подозрительно. Становится очевидным, что эрудиция, личная профессиональная честность и т. п. не являются гарантией объективности. «Для северных исследователей, — признал в 1958 г. Мортен Стен-бергер, — понятие "Русь" никогда не было проблемой. Напротив, подчас данные Несторовой хроники принимались почти дословно, как исторически верные. Большей частью проявлялось также желание отстоять идею, что люди Севера в эпоху викингов были основателями русского государства...» А далее Стенбергер отмечает новые веяния: «...и северные исследователи стали критически относиться к безудержному санкционированию сообщений русской хроники» (51епЬегдег 1958: 340).

Второй этап. Хольгер Арбман (АгЬтап 1955; 1961) представял и по крайней мере в Швеции возглавлял то поколение скандинавских археологов, которое условием объективности стало считать критическую проработку всех источников — благоприятных и неблагоприятных для традиционной концепции, — непременный уважительный учет противоположной точки зрения. Эти археологи стремятся к спокойной солидности, сторонятся крайностей и осторожно избегают слишком категоричных утверждений, равно как и резкой и прямой полемики. Известно, что Арбман старался не только максимально использовать труды советских ученых, но и принять те их положения, которые не разрушают основ традиционной для шведских археологов концепции о роли норманнов в Восточной Европе. Он признает местное производство на Востоке ряда вещей скандинавского типа, славянскую форму шлемов, нескандинавский облик одежды и т. п.

При всем том противники норманизма не сочли эти уступки достаточными; в Швеции, Дании, Норвегии не появились антинорманисты, а постоянная осторожность и условность выводов стала навевать новой генерации археологов сомнения: можно ли что-нибудь вообще утверждать твердо и уверенно?