Спорим, будешь моей

На самом деле, прекрасно понимаю, что ни хрена «это» не пройдет. Просто не готов сейчас выворачивать душу и доказывать, что в моем случае все серьезно.

– Засада, – выдыхает Шатохин.

По правде, на него и злиться долго не получается. Зная, в какой атмосфере он вырос… У матери один за другим разные ебари, у отца в не меньшем количестве свои шмары. И все это в открытую. В их доме, в том числе.

Странно бы было, если бы Тоха не вырос тронутым на сексе мудаком. Странно бы было, если бы он что-то понимал в нормальных отношениях. Странно бы было, ждать от него какой-то стоящий совет.

Я даже догадываюсь, почему его так кошмарит, когда кто-то в кого-то влюбляется. Он ведь именно нашу пятерку своей семьей считает, а тут Бойка отстегнулся, за ним и я… Естественно, Шатохину нереально это спокойно переварить.

– Все путем, – выдыхаю тяжело.

Похлопывая по плечу, даю знать, что бесит он меня уже значительно меньше. Обхожу и, не прощаясь, двигаю к выходу.

– Можно, я у тебя сегодня заночую? – орет мне в спину.

– Можно, – не оборачиваясь, дополнительно ладонью отбиваю.

Некоторое время катаюсь по городу. Пролетаю вдоль и поперек несколько раз, пока не сгущается темнота. После уже вяло тащусь домой.

Предупреждаю маму, что за ужином будет на одного человека больше. Перекидываюсь парой фраз с отцом. Препираюсь с кобрами. Как не подраконить? Лишь, когда их трескотня сливается в один неразборчивый писк, сваливаю.

Посмеиваясь, взбегаю наверх. Включаю свет. Нахожу перебитый, но все еще живой смартфон. Врубается с первого запроса. Но, мать вашу, когда он подключается к сети, я обмираю.

Смахиваю бесконечную ленту сообщений. С разбивающимся о ребра сердцем, читаю крайние.

Сонечка *Солнышко* Богданова: Боже, Артем, где же ты? Мама узнала, что Лиза беременна и увезла ее в больницу. Я боюсь! Набери меня! Срочно!

Сонечка *Солнышко* Богданова: Я приехала за ними. Мы в Областной Клинической. Отделение гинекологии.

Сонечка *Солнышко* Богданова: Черт возьми, Чарушин… Где ты?!

Сонечка *Солнышко* Богданова: Приезжай скорее… Мне страшно. Кажется, что они готовят ее к прерыванию… Скорее, Чарушин!

Продолжаю смотреть в треснувший экран и ничего не вижу. Либо ослеп, либо труба все же приказала долго жить – не могу понять, с какой стороны вырубило. Ураганом проносятся мысли. Не разбираю, как исчезают. Потому что одна стучит громче остальных.

Беременна… Лиза беременна… Беременна…

Яростно, непрерывно и лихорадочно долбит. Все заглушает. И все тело стремительно себе подчиняет. Слабо соображаю, когда, словно одержимый, несусь вновь вниз по лестнице. Под град неразборчивых беспокойных реплик со стороны семьи, выскакиваю на улицу. Запрыгиваю в тачку, завожу мотор и резко выруливаю на дорогу.

Втопив педаль газа до упора, отстраненно отмечаю, как меня заливает под одеждой потом. Жарко. Кожа горит. И при этом трясет нещадно. Шманает настолько, что в руль приходится вцепляться, чтобы не создать каких-то нечаянных резких движений.

Затяжные гудки разрывают рассеянное пространство салона. Добираюсь до отчаяния и обратно, пока Сонька принимает вызов.

– Боже, Чарушин… – слышу, что плачет, и еще мощнее меня припечатывает. – Где ты был?

– Вне зоны, – выдаю глухо и абсолютно бесполезно.

– Угу… Полдня!

– Сонечка, что там? Не томи, блядь? – срываюсь, переставая соображать, в какой точке вселенной нахожусь. Дорогу на автомате пролетаю. – Лиза беременна, да? Твою мать, это правда? Серьезно? Серьезно?! – лишь озвучив, осознаю масштабы происходящего.

Это же… Это… Мать вашу… Мать… Ребенок?

– Серьезно. Правда, – шепчет Сонька сквозь слезы.

И меня, блядь, разрывает. Раскидывает на горящие атомы. По всему, блядь, миру. Освещаю, собраться не в силах.

Пока Соня не тарабанит дальше:

– Пожалуйста, приезжай скорее… Они ее куда-то увезли… Долго нет… Я боюсь, что… Боюсь, что это аборт.

Едва запаренный мозг принимает информацию, меня накрывает новой, одуряюще-мощной и разрушительной волной жара.

– Какой аборт, нахуй? – хриплю, словно заржавевшая система. – Какой аборт?!

– Я не знаю… – скулит Сонька. – Мне ничего не говорят.

Нет… Нет… Нет, она не пойдет на это… Моя Лиза никогда так не поступит! Это же ребенок… Наш… Наш!

– Я в пути. Скоро буду, – бросаю быстро и шумно прежде, чем отключиться.

Но скоро не получается. На въезде в город собирается пробка. Пока тащимся друг за другом гуськом, стучу по рулю, как припадочный. В какой-то момент, не сдержавшись, расплющиваю сигнал. Матерюсь и, как полный неадекват, режу соседнюю полосу, буквально силой впихиваясь в их ряд. На ор клаксонов и заслуженный вал матов, смачно луплю ладонью по локтевому сгибу и выворачиваю в небо кулак.

Думать над своим поведением не хватает ни внутреннего ресурса, ни внешнего.

К черту воспитание!

Однако, как бы безбожно я не нарушал, за одну улицу до ОКБ пробка встает намертво.

Сука… Только сейчас допираю, что я всю эту половину дня, пока Соня пыталась дозвониться, тут таскался. И на территории больницы – в хирургическом, у Бойки. И по окрестностям…

Если бы взял телефон с собой… Если бы взял… Время бы не было потеряно.