Спорим, будешь моей

– Чарушин! – восклицаю на эмоциях. – Так нельзя же!

– Если твои сестры сами змеи – можно, – со смехом отражает он.

– Нет, ты невозможный… Точно…

– Немного.

– Много, Чарушин… Много…

Он вдруг останавливается. Обхватывает меня рукой, прижимает вплотную и, глядя в глаза, приглушенно говорит:

– Ты такая красивая, Дикарка. Я пытаюсь отвлекаться, думать о чем-то кроме тебя, не пялиться непрерывно, но, блядь… Все равно закорачивает.

Я лишь вздыхаю и ненадолго опускаю взгляд.

– Не знаю, что тебе сказать, – удается прошептать.

– Не говори, – выдыхает Чарушин. Прижимается лбом к моей переносице. – Просто будь рядом и не обижайся, если иногда наглею.

Прикрываю глаза и киваю.

– Ты еще не готова меня поцеловать? – прилетает незамедлительно.

– Артем! – выпаливаю сдавленно, но интонациями нужный спектр эмоций передаю.

– Понял. Жду дальше.

25

Взял бы сам и поцеловал…

© Лиза Богданова

Лишь дома меня догоняет полное осознание. Чарушин трогал меня, видел, целовал… Добрался до груди. Это немыслимо! Но, боже мой, я еще дышу. Меня не сразила никакая кара. И я… Я не жалею. Стыд и тревога, безусловно, присутствуют. Но против тех чувств, что у меня уже есть к Артему, они ничтожны.

На кухне сегодня быстро справляемся, и мама отпускает нас по комнатам. Соня зависает с очередным романом. Хитрюга на любую недопустимую литературу надевает специальную обложку с емким и безопасным названием «Начало времен». Смотрю на нее, ловлю в расширенных глазах какие-то эмоции и незаметно улыбаюсь.

Я первым делом иду в ванную.

Раздеваюсь и замираю. Сжимая ладонь в кулаки, убеждаю себя просто зайти в душевую кабину. Но буквально пару секунд спустя проигрываю. Подхожу к зеркалу и, заливаясь с головы до ног смущенным жаром, разглядываю свое обнаженное тело. Грудь, живот, лобок… Никогда раньше так не делала, а теперь пытаюсь как бы со стороны увидеть... Зачем? Боюсь отвечать.

Могла бы я вот так раздеться перед Артемом? Могла бы?

В голову ударяет новая шумная волна крови. Перед глазами все плывет и как будто кружится. В руках возникает дрожь. Дыхание срывается.

Несколько раз моргаю, удерживая веки на какое-то время закрытыми. Снова смотрю на себя. Прикасаюсь к шее, ключицам, груди… Там, где Чарушин целовал.

Он говорит, что я красивая…

– Лиза? – зовет из коридора Оля. Я вздрагиваю, словно меня поймали за чем-то постыдным. Хотя, почему «словно»? Так и есть. – Ты там?

– Да… – прикрываясь ладонями, сама от себя прячусь. – Что ты хотела?

– У меня не получается одно задание. По геометрии.

– Я уже разделась… – сдавленно выговариваю я. – Искупаюсь и помогу тебе, хорошо?

– Хорошо. Только быстрее, пожалуйста. А то я без этой задачи не могу следующую решать. Там они связаны.

– Конечно. Я поняла.

Как только слышу удаляющиеся шаги сестры, забираюсь в душевую кабину. Пускаю воду, ополаскиваюсь и сразу же принимаюсь намыливаться. Ругаю себя за странные мысли и недопустимые чувства. Но не помогает ведь. Внутри все безудержно клокочет.

Не получается заглушить ни до конца купания, ни часом позже. Помогаю Оле с уроками и принимаюсь за свои, а оно все не стихает. Упорно продолжает пульсировать.

Переписываю конспект по одной из основных спецдисциплин. Нагонять, конечно, много теперь. Но я стараюсь не переживать. Буду сидеть каждый день до полуночи и за неделю все наверстаю.

То и дело отвлекаюсь на телефон. Проверяю – не написал ли что-то Чарушин. Молчит. Так долго, что я даже начинаю волноваться. И накручивать себя тем самым непозволительным жгучим чувством – ревностью.

Что, если он сейчас с кем-то? С какой-то Протасовой, которую не нужно уговаривать на поцелуй. Она согласится на гораздо большее. Я же вижу, как девушки смотрят на Чарушина. И он сам откровенно выказывает потребность в близости.

Боже… Боже мой…

Мне Артем ничего не обещал. Я вообще не поняла, как называется то, что происходит между нами. Сама называла дружбой. Но это ведь не то… Что тогда?

Несмотря на планы, ближе к одиннадцати я уже не в состоянии хоть как-то сосредотачиваться на том, что пишу. Откидывая ручку, встаю из-за стола и подхожу к Соне, чтобы осторожно вытянуть из ее рук книгу. Она, как обычно, с ней уснула. Откладываю на тумбочку рядом с кроватью сестры и выключаю свет.

Уже в своей постели, еще раз проверяю телефон.

Пусто. Не писал.

«Ты еще не готова меня поцеловать?»

Как я могу на это решиться? Вот лучше бы он не обещал… Взял бы сам и поцеловал…

Боже, что я такое думаю?

Одергиваю себя, ругаю, и все равно не удается очистить разум.

Короткая вибрация телефона заставляет меня так сильно вздрогнуть, будто я в церкви задремала и встрепенулась от звона колоколов. Подхватываюсь не только физически, внутри синхронно все переворачивается. Кубарем летит.

Пальцы так дрожат, что не сразу удается разблокировать телефон. Только с третьего раза попадаю по нужным цифрам. Неосознанно задерживаю дыхание, прежде чем прочитать сообщение.

Артем *Чара* Чарушин: Тоскую. Хочу увидеть. Выйдешь?

Я должна написать одно слово… Одно короткое слово…

Но вместо этого я набиваю вопрос.

Лиза Богданова: Куда выйти?