Спорим, будешь моей

На лице Лизы мелькает привычный испуг, но уже пару секунд спустя она отрывисто вздыхает и кивает. Я зачем-то следом за ней это движение повторяю. Кому маячу? Хрен знает. Сразу за этим подхожу к своей Дикарке, обнимаю и приподнимаю над полом, чтобы отнести в постель. Шага сделать не успеваю, как все тело через кожу – там, где соприкасаемся – прошивает током. Вынужденно замираю. Пытаюсь пережить резкую вспышку удовольствия. Секунда, две, три… Время летит, а реакции не стихают. Особенно, когда встречаемся с Лизой взглядами. Тогда шарахает еще сильнее. Так, что зубы сцеплять приходится. В груди что-то скрежещет и обваливается горячими осколками. Крушится или перестраивается? Если бы я понимал. В этот миг способен только чувствовать. Внутренне и внешне. А внешне я чувствую Лизу. Только ее одну. Хрупкую, нежную, маленькую, дрожащую… Ее твердые соски, как самые острые точки наслаждения. На старте пиковые. Раньше как-то не особо на этом фокусировался, а сейчас охреневаю от кайфа. Вылетаю из обоймы и рассыпаюсь искрами.

Что дальше? Трудно даже представить.

Стоит отметить, Дикарка несколько лучше меня в этот момент держится. Только в глазах какое-то полубезумное чувство горит. Согласен, от этих ощущений реально можно двинуться. Я уже отъезжаю.

Ускоряюсь, как только размякшее тело наливается напряжением и принимает команды разума. Шагаю и не очень деликатно сваливаю Лизу на кровать.

– Прости, – шепчу следом.

Она ничего не отвечает. Только мотает головой. Что значит? Полагаю, подает знак, что все нормально. Скользнув к изголовью, неловко садится. Порывается вновь прикрыть грудь – мельтешит руками. Но, в конце концов, опускает их вниз. Вжимает ладони в покрывало и тотчас его сминает в кулаки.

Я же просто поддеваю резинку боксеров и стягиваю их, на хрен.

Лиза охает, потрясенно выкатывает глаза и отводит взгляд. Правда, почти сразу же его возвращает. Смотрит на мой член, как на какую-то диковинную штуковину, а меня еще сильнее рубит. Горячими волнами проходит по телу возбуждение. Мышцы пресса с такой силой сокращаются, ощутимо болью отдает. О самом члене и вовсе молчу. Мучительно распирает, словно у меня, половозрелого самца, не здоровая похоть, а ебучая гангрена.

Нельзя думать о том, что я, блядь, прямо сейчас собираюсь перед своей Дикаркой дрочить. Нельзя, но я думаю. Вместо позвоночника, словно раскаленный кол вбивает, а по спине раскидывает крупные мурашки. Этот контраст и заставляет меня содрогнуться. Всем своим габаритным телом.

– Насмотрелась?

Хрен знает, зачем спрашиваю. Вроде как неосознанно это выдавливаю. Лиза и так едва живая сидит, а после этого вопроса еще ярче вспыхивает. Кожа выглядит такой красной, будто она принадлежит к какой-то другой незнакомой мне расе. При чем явно инопланетной.

Снова действую отличительно резко, словно на перемотке. Спешу успокоить Дикарку, да только методы… Тяну ее вниз и, когда падает спиной на матрас, под ряд надрывных вздохов ложусь сверху.

– Не бойся… Извини… Я люблю тебя, – выдаю быстро, но с паузами. Смотрю исключительно ей в глаза. Все вокруг исчезает, а меня в ней раскидывает. Похрен, именно там я и хочу оставаться. – Не бойся, ты в трусах.

Последнее гениально, я считаю.

Пиздец просто.

Всегда был рассудительным. Знал, что сказать нужно. А тут вдруг мозги так буксуют, чувствую себя каким-то конченым деградантом. Не хватает только третий раз толкнуть коронное «не бойся», вкупе с какой-то тупой и бесполезной гарантией. Хотя, если знать, что подействует – не раздумывая, толкнул бы.

Дрожит Лиза так, что меня на ней потряхивает. Я понимаю, что, несмотря на страх, который является вполне заметным и даже ощутимым, она испытывает возбуждение. Но, черт возьми, впервые не знаю, что именно с этим делать. Раньше опрокидывал и после непродолжительной возни просто трахал. С Дикаркой же так не поступишь. По правде, я боюсь ее лишний раз коснуться.

В какой-то момент Лиза не выдерживает давления и, что-то пропищав, упирается ладонями мне в грудь. Походу отталкивает, но я…

– Я хочу тебя, – вскрываю то, что попросту не способен сдерживать. – Но я буду аккуратен. Обещаю. Ты уйдешь целкой. То есть, блядь… Я имел в виду девственницей. Непорочной.

Сука… Конечно, опороченной. Невинность – это не просто наличие плевы. Совокупность факторов. Большую часть из них я уже нарушил. И осознание этого кружит голову. Томительным вихрем соскальзывает вниз. Сливается в пах. Безбожно усиливает похоть.

– Мне… как-то странно… – шепчет срывающимся голосом Лиза. – Не пойму своих ощущений… Слишком сильные… Все кружит внутри…

– У меня тоже, – выдаю я. – Надо привыкнуть.

– И тогда ты покажешь?

Черт, забыл, для чего все затевалось, когда сверху на ней оказался.

– Конечно.

Разрывая зрительный контакт, прижимаюсь лицом к Лизиной шее. Она сразу же дергается и снова толкается ладонями. Я чуть смещаюсь и, замирая у ее уха, хрипом:

– Тихо, маленькая… Тихо, малыш… Тихо… – стараюсь не анализировать, насколько умно это звучит. Главное, искренне. – Я тебя никогда не обижу, помнишь? – поднимаю главный аргумент.