Спорим, будешь моей

Меня будто молнией поражает. Прошивает через все тело. Застываю, пытаясь отыскать в закопченном мозгу какие-то здравые мысли.

– А я разве отказывалась? Я не отказывалась, – шепчу едва слышно.

– А что же ты сделала, когда на колени здесь падала? – расходится Соня. – Хочешь сказать, что не открестилась от всего, что у вас было? Пойдешь к нему?

– Не пойду, но… – сама сообразить не могу, что буду делать. – Я не отказывалась… Я его люблю и… – больше ничего сказать не получается.

Истерика начинается раньше, чем я понимаю, что оплакиваю. Падаю, Сонечка едва успевает подхватить. Оседаем вместе на пол. Она хоть и не добивает меня, обе осознаем, что это по сути прощание. С моей любовью, с теми безумными эмоциями, которые Чарушин во мне вызывает.

– Может, если мы успокоим маму… Может, потом ты снова сможешь?.. – шепчет Соня, когда моя истерика на исходе сил стихает.

– Вряд ли я еще рискну… – хриплю севшим голосом. Эти слова не только горло, но и грудь раздирают. – Не переживу еще раз.

– Конечно же, переживешь! Успокоишься, наберешься сил и снова полетишь.

Едва Соня это говорит, вспоминаю о подаренном Чарушиным птичьем крыле. Нащупываю его под пижамой. Крепко сжимаю.

Есть ли надежда? Я не знаю. Но так хочется верить!

Мама занимает нас с Соней на весь день. Драим дом от самого дальнего угла до порога. Кожа на ладонях лопается от усердия. Сонечка то и дело ноет, а я молчу. Молчу, потому что чувствую – открою рот и снова разрыдаюсь. На душе туча висит. И каждую минуту она набирается влагой. Становится больше и тяжелее. Знаю, что в любом случае прорвется – грозе быть. Но надеюсь дотянуть до вечера. Хотя уже в сию секунду мне жить не хочется.

Закончив в доме, метем двор. За ним следует работа в палисадниках. Убираем листья и сухие цветы, выкапываем георгины, хризантемы и канны. Все это прячем в подвал. К вечеру сил почти не остается, но мама заставляет нас помочь и с ужином. Тяжелее всего оказывается на нем присутствовать. Меня словно наизнанку выворачивает. Болит все тело. Ни одного живого места не остается. Ни сантиметра.

Кое-какое облегчение чувствую, когда мама, наконец, позволяет уйти в комнату. Первым делом отправляюсь в душ. Понимаю, что если размажет позже, этого сделать не смогу. Пробивает дрожью уже, когда надеваю пижаму. Самую теплую выбрала, а все равно трясет. Особенно, когда беру в руки телефон и забираюсь с ним под одеяло.

Чарушин звонил и писал на протяжении всего дня. Сердце сжимает, едва только вижу его имя на экране. А уж, когда читаю сообщения…

Артем *Чара* Чарушин: Привет. Почему не отвечаешь?

Артем *Чара* Чарушин: Все в порядке?

Артем *Чара* Чарушин: Лиза??? Ты заставляешь меня сходить с ума!

Артем *Чара* Чарушин: Лиза???

Артем *Чара* Чарушин: Дикарка, бля…

Артем *Чара* Чарушин: Извини.

Артем *Чара* Чарушин: Я надеюсь, что ты не накручиваешь насчет того, что случилось вчера. Пожалуйста, не гони. Если что-то испугало, просто скажи мне об этом. Я клянусь, что буду впредь сдержаннее… Если ты, конечно, захочешь… Что еще? Помнишь, я говорил, с моей стороны все серьезно. Я тебя люблю.

Артем *Чара* Чарушин: Блядь… Я очень сильно тебя люблю. Клянусь.

Вот в этот момент мою тучу и прорезает острой и громогласной молнией. Грудь стискивает до удушения. Из глаз брызгают первые слезы. Первые, потому что я знаю, что с этой минуты их будет много. На душе настоящая буря с грозой.

Артем *Чара* Чарушин: Лиза?

Артем *Чара* Чарушин: Ну твою ж мать… Возьми ты телефон!

Артем *Чара* Чарушин: Пожалуйста.

Не успеваю дочитать, смартфон оживает вибрацией.

Чарушин!

Давлюсь слезами и рыдаю громче. Притискиваю аппарат к груди, но принять вызов не решаюсь. Хорошо, что Соня ушла в ванную. Иначе она бы сделала это за меня.

Как только вибрация стихает, проматываю оставшиеся непрочитанными сообщения и быстро набиваю ответ.

Лиза Богданова: Все в порядке. Я просто заболела. Эту неделю не буду в академии.

Артем *Чара* Чарушин: Сильно забелела? Может, я к тебе приеду?

Лиза Богданова: Нет, не надо!

Сердце в страхе заходится. Не получается совладать с собой. Я снова срываюсь на рыдания, однако, то и дело их утираю, чтобы набрать следующее сообщение.

Лиза Богданова: Извини, но мама бегает ко мне каждые пять минут. Температура высокая. Она проверяет. Я поэтому даже телефон не могу толком в руки взять. Прости. Спокойной ночи. Поговорим… Поговорим, когда получится.

Артем *Чара* Чарушин: Я тебя люблю.

Зажимаю ладонью рот, отправляю в ответ смайлик и выключаю телефон.

35

Боже мой… Что же теперь будет? Что дальше?

© Лиза Богданова

– Так, хорошо, – решается мама на еще один, более детальный разбор полетов утром следующего дня. – Расскажи мне, где ты была и что делала?

Со скорбным лицом, будто кто-то умер, присаживается на стул у моего рабочего стола. Готовится слушать кошмарные вещи! Худшие в своей жизни. И расскажи я все, как есть, так бы, безусловно, и было. Но я снова вру, для меня это уже естественно. Сама страдаю от мук совести, однако, иначе попросту не выживу.