Спорим, будешь моей

– Сам ты… Ты… – срываясь, отталкивает меня. Я отпускаю только потому, что понимаю: теряю контроль. Замираю, позволяя Лизе отдаляться. Она шагает задом наперед, продолжая смотреть на меня и трясти в мою сторону указательным пальцем. – Ты никогда меня не уважал!

Резануло, но я заржал.

– Да что ты? Так повернула?

Чем дальше она отходит, тем сильнее меня рвет. Но я не двигаюсь.

– Именно так, Чарушин! Материшься, отпускаешь грязные шуточки, оскорбляешь мое воспитание и мои принципы, позволяешь себе… Все!

Сглатываю с огромным трудом. Снова все слизистые огнем жжет.

– Ты неправа. И сама это знаешь. Не оскорблял. А если позволил лишнего, извинился не раз, – одним махом свою уверенную речь закончить не получается. Отрывисто тяну воздух, когда в груди как-то чересчур пусто становится. Зря, конечно. Знаю, ведь, что после резких вдохов больнее. Приходится стискивать зубы. Может, поэтому выгляжу злым. Лиза вздрагивает, и меня впервые кошмарит эта ее реакция. – Ладно, иди, – желаю тупо избавиться от нее в эту секунду. – Но, имей в виду, увижу еще раз с этим выблядком, вырву ему глотку.

Безусловно, я понимаю, что перемахнул границы дозволенного. Настолько, что сам от себя в ахуе.

Что уж говорить о Дикарке.

– Ты… Ты… – не справляется с речью.

– Ну? Что?

– Я была права насчет тебя… – обличает, когда из глаз проливаются слезы. – Ты такой же, как и твои друзья! Жаль, что тебе удалось меня обмануть.

Нет, блядь… Нет…

– Остановись, – выдыхаю глухо.

Зато Лиза, на контрасте, повышает децибелы на максимум:

– А ты отстань! Никогда больше не смей ко мне подходить. Имя мое забудь… Меня забудь!

[1] Здесь: киберспорт

40

Я тобой живу.

© Артем Чарушин

– Лиза меня не слушала!

Соня на эмоциях стучит пальцем по столу. Я невольно на этом грохоте сосредотачиваюсь. Он вдруг кажется оглушающим. Либо же это мои собственные системы усиливают настолько, что отдает пульсирующей болью в виски.

– Я ведь ее предупреждала, что мама с папой видят Задорожного своим зятем! И, конечно же, мужем именно Лизы. Она старшая, – разводит руками, выдавая этот факт, как самый главный аргумент. Мое нутро агрессивно скручивает, но я уже не реагирую на эти спазмы. Сижу неподвижно и не свожу с девчонки взгляда. – Плюс по своей душевной доброте только она с этим псом и общалась. Остальные по возможности избегали.

– Почему это случилось именно сейчас? – сиплю, приглушая надрывные интонации. – Ты писала, что ее поймали, – напоминая, в надежде, что Соня так же, как и я, отбросит эмоции, и поделится сутью. – Когда именно?

– Вот, когда она пришла в платье, которое ты ей купил, – отвечает более-менее спокойно. И тут же с придыханием нагнетает: – Ой, видел бы ты мамино лицо! Это просто неописуемый ужас! Она ушла без слов, потом пришла, отругала, наказала, мы весь день батрачили, она остыла, а после… – тараторит так быстро, что трудно отслеживать логическую цепочку. Пока отпивает черничный морс, постепенно догоняю всю последовательностью событий. – В общем, когда мы уже расслабились, явился этот бык со своим отцом, который вечный друг нашего отца… Ну, там еще какие-то деньги замешаны. Он папе помогал нередко, практически безвозмездно, – чем дальше она тарахтит, тем сильнее меня скручивает. Тошнотворно так выворачивает – в какой-то момент приходится тормознуть дыхалку, чтобы не поперло все наружу. – И вот они пришли… Это сговор… Сразу кольца, подарки – все! Мы обалдели! Думаю, Лиза не откинулась от такого «счастья» сию секунду, только потому что потрясение перекрыло какие-либо эмоции. Ее будто заморозили! А потом… Потом уже рыдала, конечно. В ванной. Ну, я тебе писала… Честно, – на этом слове Сонькин голос дрожать начинает, – я уже не знала, выйдет ли она оттуда… Грешным дело подумалось, что что-то с собой сотворит… Слава Богу, она оказалась сильнее. Но теперь… Не знаю, что делать. Лиза вбила себе в голову, что обязана выполнить волю родителей. Мы по этому поводу знаешь, сколько раз уже ссорились?

На последний вопрос не могу среагировать.

– И когда свадьба? – выдыхаю то, что беспокоит больше всего.

– В феврале.

Вот после этого у меня кровь в жилах стынет. На убийственно-долгое мгновение. Чтобы через какое-то время рвануть шумным потоком, затапливая окаменевшее тело огнем.

Октябрь заканчивается. До февраля три месяца... Всего-навсего три гребаных месяца!

– Ладно. Спасибо, – выдыхаю на автомате. Поднимаюсь. – Напишу тебе позже. Сейчас мне надо подумать.

– Хорошо. Пока.

Киваю, когда горло критически пережимает. И, наконец, ухожу.

Сам не знаю, на кой черт отсиживаю все оставшиеся пары. Все равно ведь ни хрена не усвою. Басистый бубнеж Жоры мимо проходит. Сверхпозитивная рожа Фили бесит. А недовольные взгляды Тохи мотают остатки нервов. Про учебный материал вообще молчу – за сегодня у меня круглый ноль.

Покинув академию, по дороге пишу Бойке.

Артем *Чара* Чарушин: Салам. Чем занимаешься?

Mr. Бойка: Салам, брат. С Варей на хате крашим. А что? Хочешь завалить?