Спорим, она будет моей? (СИ)

— Она не от мира сего, — продолжаю я, тряся его за рукав. — Колдунья! Настоящая колдунья. Правда же? Ты же видел! Скажи!

— Околдовали тебя, значит, — смеется он, а мои глаза закрываются. Эти его слова — последнее, что я помню.

Глава 14. Олеся

— И что теперь? Конец? — Оксана сидит на постели, поджав под себя ноги и внимательно смотрит на меня.

— Да, — отвечаю резко и быстро, надеюсь, она не станет меня разубеждать. — Вот, я принесла твои вещи. Постирала, пока мама не видела, иначе было бури не миновать. Извини, что отдала не сразу.

Подруга не обращает внимания на сумку с одеждой и продолжает задумчиво разглядывать мое лицо.

— Я так и не поняла, что именно пошло не так, — говорит она, чуть нахмурив брови. — Матвей что-то сделал? Что-то сказал тебе?

— Да просто он — козел. Вот и все. Не о чем тут говорить.

Я хочу побыстрее закончить с этим, потому что, если тянуть, Оксана может заметить, что я что-то скрываю. Я пока не решила, стоит ли ей говорить о похождениях ее ненаглядного Тимофея. Лезть в чужие отношения — так себе затея. Скорее всего, останешься крайней. А с другой стороны, может, ей лучше узнать побыстрее, что у нее нет с ним шансов. Я же вижу, как ей тяжело.

— Ты что-то недоговариваешь, — все-таки замечает подруга и облизывает пересохшие губы.

— Ладно, — нерешительно бормочу я, все равно она все видит по моему лицу.

Я замолкаю на несколько секунд, размышляя, как лучше преподнести ей неприятную информацию. Скольжу взглядом по длинным радужным шторам, чуть дрожащим от сквозняка, по ореховому гардеробу с приоткрытыми дверцами, по сиреневому бархатному покрывалу, на котором сидит Оксана. Останавливаюсь на лице подруге и тяжело вздыхаю.

— Я кое-что узнала сегодня, — неохотно говорю я. — Наверное, тебе стоит об этом знать.

— Говори уже, — нетерпеливо прерывает меня Оксана.

— Дело в том, что… В общем, Тимофей с кем-то встречается!

Быстро выпаливаю последнюю фразу, потому что иначе, боюсь, что не смогу. Причинять боль ей мне хочется меньше всего. Но без боли не обрести свободы. Так мне думается.

Она недоверчиво смотрит мне в глаза, вижу, как к ней приходит осознание, и она быстро отворачивается. Ее рука сжимает покрывало так, что вокруг появляются складки. Мне кажется, еще немного, и она порвет плотную ткань ногтями.

— И кто она? — не глядя на меня интересуется подруга, ее голос срывается, и я хочу броситься к ней и обнять ее, но меня что-то сдерживает.

— Я… Я не знаю.

Внезапно решаю не говорить о том, что ее соперница — наша учительница. Информация, в целом, компрометирующая. И девчонке с разбитым сердцем об этом явно не стоит знать.

— Вот как? — переспрашивает она упавшим голосом. — Спасибо, что сказала.

— Ты… Не в обиде? Все нормально?

— Нормально. Оставь меня одну, пожалуйста.

Выхожу из ее квартиры с тяжелым сердцем. Жду лифта, про себя ругая саму себя. Мне кажется, что можно было это сказать как-то по-другому, мягче, что ли. Мысль о том, что из-за моих слов Оксана теперь там рыдает в одиночестве, сводит меня с ума.

Добираюсь до дома непонятно как, погруженная в раздумья. К счастью, мама ничего не замечает, и мне удается спокойно прошмыгнуть в свою комнату и усесться за домашнее задание.

Утром встаю раньше будильника и еще раз перепроверяю, все ли сложила в сумку. Удовлетворенная, отправляюсь на кухню и завариваю чай. Мама еще спит, и мне это только на руку. Устала от всех разговоров, ничего не хочу.

Однако в школе меня ждет сюрприз. Перед классом прямо на полу сидит Тимофей и что-то листает в телефоне. Я резко торможу и пытаюсь понять, заметил ли он меня. После вчерашней истории у меня в голове невольно возникают картины с участием его и Татьяны Викторовны, хорошенькой учительницы химии. Когда я уже выдыхаю и решаю потихоньку удалиться по коридору, он отрывается от телефона и смотрит прямо на меня.

— Привет, — улыбается он мне и поднимается на ноги.

Он высокий, выше меня головы на две, подкаченный. В отличие от самодовольного Калиновского, от Тимофея так и веет добротой. Понимаю, почему он так зацепил Оксану. В нем есть что-то хорошее.

— Привет, — отзываюсь я сухо, очень надеюсь, что на этом обмене любезностями наш разговор и закончится.

— Ты сделала домашку? — интересуется Тимофей, следя за мной добрыми, как у щенка, карими глазами.

Киваю и открываю сумку. Проще дать ему списать, чем стоять тут и болтать ни о чем добрых полчаса.

— Нет-нет, — останавливает он меня. — Просто у меня не получается одна задача, и я подумал, ты же вроде в этом шаришь, можешь мне объяснить, как ее решать?

А вот это что-то новенькое. Кошу на него глаза с недоверием.

— Хм. Это займет какое-то время.

— Понимаю, — сокрушается он и отводит глаза. — Время — деньги, да? Извини, что я попросил, учитывая вашу историю с Матвеем. Неудивительно, что ты не хочешь мне помогать.

— Не в этом дело. Просто сейчас мне надо самой подготовиться к занятиям.

— Тогда не сейчас. Может быть, после уроков?