Спорим, тебе понравится? (СИ)

Сердце почему-то умирает в груди от этих двух слов, и я почти теряю сознание, видя, как он смотрит на меня. Горячо. По-мужски. Требовательно.

— Истома? Можно?

О боже...

— Да.

Его победоносная улыбка рвёт все шаблоны.

Ткань моего платья неумолимо ползёт вверх.

Сильные ладони разводят бёдра в стороны.

И чуть приподнимают их, чтобы избавиться от ненужного тряпья.

— Что ты делаешь? — в кромешном коматозе успеваю спросить я.

— То, что обещал...

А дальше мне осталось только умирать... от наслаждения... в его руках...

Глава 41 – Проснись и пой!

Вероника

Я лежу в кровати Басова и изо всех сил пытаюсь завернуться в одеяло, но парень только смеётся. И бесконечно тянет ко мне свои руки, пока окончательно не обездвиживает.

Замираю. Сглатываю. Пытаюсь расслабиться, хотя тело ещё не отошло от потрясения. Меня мелко потряхивает, а за рёбрами, не справляясь с напряжением, гудит захлёбывающееся сердце.

Отметила, блин, день рождения...

Кончики его пальцев высекают колкие мурашки на моём бедре, и они бродят невменяемым пьяным стадом по коже. Вздрагиваю. Прикрываю глаза. Чувствую...

— Не прячься от меня, — шепчет парень, осыпая моё лицо короткими, отрывистыми поцелуями, — ты ведь такая красивая, Истома.

— Яр, — выталкиваю я из себя хрипло.

— М-м?

— У меня голова кругом.

— Такая же история.

— Мне бы отдышаться.

— Дома отдышишься.

— Но..., — снова пытаюсь прикрыться, но Басов упорно разводит мои руки в сторону и прикусывает нижнюю губу, рассматривая меня всю.

— Перестань стесняться, Истома. Я всё уже видел. Попробовал. И присвоил себе.

— Боже, — закатываю глаза, а затем и вовсе зажмуриваюсь. От жгучего стыда за то, что совершила. От ужаса, что так легко ему сдалась. От внутреннего томления, потому что мне понравилось быть с ним одним целым.

Перед мысленным взглядом тут же услужливо яркими вспышками сверкают флешбэки произошедшего между нами. Невероятное удовольствие от его рук и языка. Звук рвущейся фольги. А затем жгучая боль. Невыносимое растяжение. Жжение. Глубокие, размашистые толчки.

И чувство бесконечного счастья, взрывающееся во всём теле красочными фейерверками.

— Утро ещё не наступило, Истома, — рычит он и его зубы вонзаются в особенно чувствительное место на шее, заставляя меня выгнуться под ним дугой и глухо застонать.

И я снова превращаюсь в безвольную куклу в его руках, в которую он играет так, как ему того хочется. Но я не могу сказать ему «нет». Я вообще утратила дар речи. Единственное, на что меня хватает — это изо всех сил обнимать Басова, млеть в его объятиях и любоваться уверенными движениями сильного, тренированного тела, не веря, что он действительно и всецело принадлежит мне.

Спустя вечность, Ярослав затаскивает меня в душ, а затем мы оба, завернувшись в огромные банные халаты, располагаемся в гостиной. Снова едим мороженое. Болтаем о пустяках.

А ещё Басов периодически берёт в руки телефон и фотографирует меня, когда я того не вижу.

— Не надо, — пытаюсь я упрекнуть его, но парень только хищно улыбается мне и рубит.

— Надо.

Уже под утро, в опасной близости к тому моменту, когда мне придётся покинуть этот сладкий, наполненный любовью мир, и вернуться в своё серое, непрезентабельное настоящее, мы лежим на диване, а я сонно вожу пальчиком по груди Ярослава.

— Что ты делаешь? — хрипло спрашивает он.

— Считаю твои родинки, — целую я очередную, до которой дотронулась.

— Зачем? — ерошит Ярослав мою макушку.

— Чтобы помнить тебя... всегда.

Неожиданно хватка его становится жёстче, и парень за волосы подтягивает меня к себе. А затем впивается в мой рот поцелуем. Таким развратным. Таким требовательным. Таким жадным. Будто бы и он пытается запомнить меня навечно.

Из уголка глаза скатывается слезинка, и я всхлипываю, пока язык парня толкается в меня, накачивая кровь пузырьками шампанского, и заставляет сходить с ума.

— Ты и так никогда не сможешь меня забыть, Истома.

— Не смогу, — согласно выстанываю я, — но ведь это же и хорошо, правда?

Вот только Басов ничего мне на это не отвечает, лишь снова целует, целует, целует... Так, что я понимаю — хорошо. По-другому и быть не может.

Занеженная до безобразия и завёрнутая в его объятия, я всё-таки отрубаюсь. Лишь чувствую, как парень бесконечно и нежно гладит меня и шепчет какие-то милые глупости. О том, что я красивая. О том, что всё будет хорошо. О том, что я достойна большего.

Не успеваю переварить его слова и проваливаюсь в глубокую кроличью нору, но, кажется, уже через секунду вздрагиваю от звука будильника, что Ярослав специально завёл, чтобы мы не проспали все на свете.

Подскакиваю с дивана и недоумённо кручу головой, в первое время не понимая, где вообще нахожусь. Затем взгляд замечает в обеденной зоне на стуле моё платье и бельё. Щёки тут же вспыхивают ярким пламенем. И испепеляют меня к чертям собачьим.

Ох...

Закрываю глаза кулачками и качаю головой. Хочется поплакать. И может быть, даже умереть со стыда. Особенно тогда, когда из спальни, полностью одетый, выходит Басов и подмигивает мне.

— В душ пойдёшь?