Спорим, тебе понравится? (СИ)

— Тише, тише, Истома. Ты вся дрожишь.

— Я... я... до сих пор н-н-е-не верю, что сделала эт-то! — всхлипываю, но слёз нет. Это скорее от градуса волнения, чем от страха за свой в высшей степени необдуманный поступок.

— Знай, — целует он меня в иссохшие и искусанные губы, — это было эпично.

Смеёмся оба. Я чуть истерично. Басов весело и заразительно. Я вновь подвисаю на его безупречной картинке. Икаю, поражаясь его неприкрытой мужской красоте. Сама себе завидую и снова прижимаюсь к нему так тесно, насколько позволяют собственные силы.

— К-кажется, я в-всю жизнь м-мечтала о чём-то подобном, — качаю головой, а затем вскидываю на Яра глаза и со стоном выдаю предсказание туманного будущего, — но теперь мать точно убьёт меня.

— Пусть только попробует! — рычит парень и почти сразу же врывается языком в мой рот, накачивает собой и диким вкусом счастья. Чуть покусывает губы и зализывает эти острые ласки языком.

От его близости кружится голова и колени превращаются в желе. Я бы точно упала, если бы он не держал меня так крепко. Он - моя опора в этом жестоком мире!

— Спасибо, что был рядом, — шепчу я.

— Я всегда буду рядом, Истома. И больше никому не позволю причинить тебе боль.

— Будешь делать это сам? — пытаюсь я немного разрядить обстановку, но получается у меня из рук вон плохо, и мы оба это понимаем. Ярик только хмыкает и наконец-то отрывается от меня.

— Идём.

Парковка, лифт, лестничная клетка. Перезвон связки ключей, отпирающей дверь. Дрожь по телу и мурашки, устроившие пикет где-то в районе затылка. Сердце в ожидании зависло, лишь нервно дёргаясь в предвкушении того, что же такого этот невероятный парень сделал для меня.

Для меня одной!

По коридору до его комнаты иду на желейных ногах. Позади меня шагает Басов, в притирку ко мне, прижимая к себе одной рукой за талию, а другой закрывая мои глаза.

— Да не трясись ты так, — смеётся парень, чувствуя мой мандраж, но я только фыркаю и парирую ему.

— Выбирай: либо это, либо слёзы.

— Ну ты щедрая!

Оба рассмеялись, а затем одновременно замолчали, останавливаясь перед дверью в его спальню. У меня моментально вспотели ладошки, а горло забил ком из зашкаливающих эмоций.

Еще немного и случится передоз!

— Готова?

— Ох, не томи...

Слышу, как он нажимает на ручку и открывает дверь, толкая меня собой и заставляя делать неуверенный шаг вперёд, а затем наконец-то убирает руки и отступает. А я наклоняю голову и зажмуриваюсь, что есть мочи.

— Трусиха, — беззлобно шепчет Басов, и я тут же согласно киваю.

— Ещё какая!

— Не посмотришь? — переплетает он свои пальцы с моими и чуть сжимает их.

— Сейчас, Яр, сейчас... Минуточку...

Наконец-то набираюсь смелости и поднимаю голову, а вслед и открываю веки. А затем со всей дури получаю удар солнечным светом прямо в грудь. Отшатываюсь, зажимая рот ладонью и, не веря своим глазам, трясу головой.

Бо! Же!!!

— Яр, — каркаю я хрипло и всё-таки пускаю слезу, — это... это...

— Ты, — улыбается он смущённо и чуть отводит глаза.

— Я?

— Всегда только ты, Истома.

Киваю и зависаю, скользя потрясённым взглядом по чётким линиям собственного лица, рукой талантливого автора, изображённого во всю стену его спальни. На тот самом месте, где раньше была лишь голая, совершенно белая поверхность.

А теперь там я — крупным планом, губы слегка приоткрыты, волосы в полном хаосе развеваются и бьют по устремлённым вдаль глазам. Без ненавистных уродливых очков. На заднем плане море и чайки.

Я помню тот день на маяке и фото, что тогда сделал Басов. А теперь оно здесь — стилизованный чёрно-белый шедевр.

— Не нравится? — неправильно интерпретирует он мой ошеломлённый вид, но я даже шевельнуться и моргнуть неспособна.

Я в шоке. Фактически!

— Истома? — голос парня звучит грустно, и я вздрагиваю.

— Офигеть..., — только и способна выдохнуть, но затем всё-таки собираюсь с силами, сглатываю и шепчу, — и... я тоже люблю тебя, Ярослав!

Парень тут же дёргает меня на себя и врывается в меня ураганом. Его язык нежный вначале, уже через секунду становится максимально требовательным. И жёстким! Я чувствую, что Басов почти теряет над собой контроль. И закидывает нас в двенадцатибалльный шторм. Но эта стихия не разрывает меня на куски, а планомерно топит в нирване.

Наши языки сталкиваются, вышибая последние предохранители. Позвоночник лупит одна молния за другой, воспламеняя кровь и заставляя дрожать, но уже от едва сдерживаемой страсти.

Разряд. Удар!

Ещё и ещё!

Барабанные перепонки рвёт тихий, полный бесконечного наслаждения стон Басова. От этого звука сердце в груди растекается в лужицу, дрожащей от восторга, жидкой карамели. А его руки уже жгут одно клеймо за другим на моей коже. Рвут подол платья вверх, а затем в момент вытряхивают меня из него.

— У меня сейчас сердечный приступ случится, Истома, — рычит он, скользя по моему телу голодным взглядом, — ты такая красивая...

Мурашки на пару с раскалённым электричеством бегут по коже. Лёгкие на износ. Сердце навынос. И это не сон — это моя жизнь, мой парень и мой счастье, выстраданное и вырванное у жестокой судьбы из когтистых лап.

Мой! Он весь! А я его — теперь я это точно знаю!