Спортивный журналист

Она прислоняется бедром к косяку. Ноги под подолом кюлотов упруги и блестящи, как кавалерийское седло. Я даже не очень понимаю, на что мне смотреть, – впрочем, широкая улыбка говорит: «Смотри куда хочешь, Джек. Для того Бог все это и создал».

– Вы Фрэнк Баскомб, верно?

Она по-прежнему улыбается – так, точно знает что-то. Секрет.

– Да, верно. – Лицо мое приятно румянится.

Глаза искрятся, брови приподняты. Выражение восторга без каких-либо сомнительных обертонов – манера, заученная в лучших закрытых школах Новой Англии и окончательно отточенная в ранней юности, – простое, но подстрекательское желание сделать так, чтобы тебя приняли без оговорок.

– Простите за бесцеремонность. С тех пор как я здесь, мне все время хочется познакомиться с вами.

– Вы работаете у нас? – спрашиваю я – неискренне, поскольку знаю, и совершенно определенно, что она у нас работает.

Месяц назад я увидел эту женщину в коридоре – не говорю уж о том, что десять минут назад углядел на «Футбольном прогнозе», – и просмотрел ее личное дело, дабы выяснить, хватит ли ее подготовки для кое-каких изысканий. Стажер из Дартмутского колледжа, зовут не то Мелиссой, не то Кэйт. Сейчас я этого точно припомнить не могу, да и зачем? За такими красавицами обычно ревниво присматривает какой-нибудь толстошеий Дартмутский Дэн, с которым она разделяет однокомнатную квартирку в Верхнем Ист-Сайде, совместно тратя их «свободный семестр» на попытки понять, будет ли вступление в брак разумным шагом на данном отрезке времени. Помню, однако, что родом она из Милтона, штат Массачусетс, отец – очень средней руки политик с именем, смутно знакомым мне по анналам спортивной славы Гарварда (он приятельствует с одной из шишек нашего журнала). Я даже могу представить его – невысокий, плотный, ритмично подергивающий плечами приверженец разностильного ближнего боя, поступивший в Гарвард после того, как с отличием закончил школу, а там ставший членом сразу двух университетских сборных, даром что никто из его родных выше картофельного поля подняться не смог. Мне такие обычно нравятся. И сейчас передо мной его солнцеликая дочь, поступившая к нам, чтобы приправить свое резюме интересными деталями, которые пригодятся ей при поступлении в медицинскую школу, – или когда она в самый разгар развода с Дартмутским Дэном займется политикой где-нибудь в Вермонте либо Нью-Гэмпшире. И то и другое – идея отнюдь не плохая.

Однако вот эта картина – она стоит в моей двери, крепкая, как байдарочник, с ее бостонским акцентом, уже «опытная» во многих смыслах, о которых вам остается только мечтать, – есть картина для алчных глаз. Может быть, Дартмутский Дэн умотал покататься на папиной яхте или все еще торчит в своем Ганновере, предаваясь зубрежке. А может быть, он более не находит эту учтивую красавицу «интересной» (о чем еще пожалеет), или усматривает в ней помеху на пути своего карьерного роста (каковой требует женщины пониже и не такой властной), или ему нужна девушка из семьи с хорошими связями, а то и вовсе француженка. Ошибки подобного рода все еще совершаются. А иначе как мог бы любой из нас с надеждой взирать в завтрашний день?

– Я просто сидела тут на футбольном совещании, – говорит Мелисса-Кэйт. И вытягивает шею, чтобы заглянуть в коридор.

Я слышу голоса людей, направляющихся к лифту. Прогноз составлен. Волосы у Мелиссы-Кэйт подстрижены так, что нависают над ее милыми спиралевидными ушками и всплескивают, когда она потряхивает, вот как сейчас, головой.

– Я – Кэтрин Флаэрти, – говорит она. – Прохожу здесь этой весной стажировку. Учусь в Дартмуте. Не хочу вам мешать. Вы, наверное, очень заняты.

Стеснительная, себе-на-уме улыбка, еще один всплеск волос.

– Сказать по правде, мне не настолько повезло. – Я откидываюсь в кресле, сцепляю пальцы на затылке. – И я не возражаю против небольшой компании.

Новая улыбка, еле приметная, чуть снисходительная. «В тебе есть что-то классное, – говорит она, – но не пойми меня неправильно». Я отвечаю своей, решительной, обещающей ничего-такого-не-делать ухмылкой.

– На самом деле я просто хотела сказать, что читала ваши статьи и они мне ужасно понравились.

– Вы очень добры, спасибо. – И я киваю, безвредный, как старый дядюшка. – Я пытаюсь относиться к моей работе здесь со всей серьезностью.

– Я вовсе не добра.

Ее глаза вспыхивают. Эта женщина умеет быть и непринужденной, и неуступчивой. Уверен, она способна, если того потребуют обстоятельства, и на иронию.

– О нет. В вашу доброту я не поверил бы и на минуту. Просто слова ваши очень милы, пусть даже сами вы не милы.

Я подпираю нижнюю челюсть ладонью – в точности там, куда заехал кулак Викки.

– Чудно. – Ее улыбка сообщает, что человек я, как бы то ни было, довольно приятный. Все в ее улыбках просчитано до тонкостей.

– Как прошел «Футбольный прогноз»? – с нарочитой живостью спрашиваю я.

– Ну, по-моему, очень интересно, – отвечает она. – Кончилось тем, что они побросали свои графики с рейтингами и включили интуицию. Тут-то и поднялся настоящий галдеж. Мне понравилось.