Способность любить

Какие бы интенсивные чувства мы ни испытывали в люб­ви, они не такие широкие и общие, как привязанность в браке. Любовь — это личные отношения; брак — обществен­ный институт. В браке помимо супругов участвуют еще много других людей; вступление в брак не означает автоматическо­го разрыва всех связей с семьей, друзьями, самыми разными группами. Каждый партнер приносит в брак все свои связи, и любовь, которую двое испытывают друг к другу, должна каким-то образом приспособиться к этим связям, иначе они будут ей угрожать. Ибо старые привязанности и интересы обязательно возникают после брака, как и старые привычки и черты личности, как бы старательно мы их ни скрывали во время ухаживания.

Новая фаза любви, фаза брака, может оказаться под уг­розой из-за вторжения этих других интересов и отноше­ний. Но они же могут и усилить любовь. Каждый партнер принимает у другого то, что находилось на периферии их жизни до брака: семью, друзей, коллег по бизнесу и про­фессии, хобби — весь набор разнообразных связей и харак­теров. Каждый должен быть готов пожертвовать чем-то ради вкусов или предпочтений другого. Но каждый готов при­нять и то, что для другого важно.

Когда мужчина видит, что жена старается быть привет­ливой с его другом, с которым у нее, возможно, очень мало общего, он будет доволен и даже благодарен. Он знает, что жене не нравится, как его друг сбрасывает пепел на новый ковер, забывает пользоваться подставкой для стакана и ос­тавляет на столе «кольца»; она может ничего не знать о том, что он хочет обсудить, ее это совершенно не интересу­ет. Но она видит, что дружба этого человека много значит

[291]

для ее мужа, и включает его в их круг. Она идет на уступки и тем самым спасает мужа от угрызений совести и чувства вины. Она показала, что любит мужа таким, каков он есть, вместе с его привязанностью к друзьям. Ее любовь к нему не вступает в противоречие с его другими привязанностями или видами любви.

Возможно, это покажется мелочью: вероятно, муж отка зался бы от отношений с другом, если бы она его попроси­ла, и при этом не очень пострадал бы. Но любовь, которая укрепляет брак, основана именно на таких мелочах — на принятии, а не на отвержении друг друга.

Любовь и брак — это только часть жизни. Успех брака и расцвет любви в нем зависят от того, насколько он гармони­зирует с другими аспектами жизни супругов. Прочная суп­ружеская любовь вырастает на основе способностей партне­ров управляться со всем остальным в жизни. Она укрепляет­ся в зависимости от того, как они уживаются с родственни­ками, друзьями, как воспитывают детей, насколько успешно разрешают свои противоречия относительно денег, как пе­реживают бурные времена и наслаждаются хорошими про­межутками. Таковы строительные блоки любви в браке.

Романтика в браке

Что происходит с романтикой, когда влюбленные вступа­ют в брак? Многие считают, что она умирает. Тайна исчезла. Когда муж видит жену в бигуди, или с трудом переносящую беременность, или сражающуюся с грязными тарелками и кастрюлями, с пылесосом и пеленками, ему нелегко думать о ней как о Прекрасной Елене. Пылкое воображение влюб­ленного даже на мгновение не может сделать ее такой. Бла­женное невежество влюбленного, готовность любить избран­ницу, даже не понимая ее, — все это в браке быстро исчеза­ет. Если в браке и есть что-то, так это прежде всего знание и понимание друг друга.

Рано или поздно поженившиеся влюбленные начинают поддаваться реальным силам гравитации. Они видят друг

[292]

друга такими, каковы они в реальности, а не в воображае­мом радужном освещении. В браке непрактично преувели­чивать чувства и безответственно относиться к требовани­ям реальности. И наконец, достигнув ответственного поло­жения в бизнесе или в профессии, мы нуждаемся в необхо­димых условиях комфорта, и теперь нелепо мечтать о куске хлеба и кувшине вина среди развалин. Мы больше не стра­даем от лишений или неуверенности друг в друге, которые кажутся необходимым обрамлением романтической любви. Мы больше не хотим страдать ради нее.

Холодный свет разума заставляет нас очнуться и с дро­жью принять реальность. Но неужели реальность так непе­реносима? Многие ли из нас согласятся всю жизнь споты­каться в тусклом свете свечей под игру цыганской скрипки? Мы ностальгически говорим о романтике, но не готовы отказаться ради нее от комфорта.

На самом деле мы даже не хотим, чтобы нас подхватила великая страсть. Мы хотим этого примерно так, как тот, кто говорит: «Хотел бы я уметь играть на пианино», или «Хотел бы я сесть в самолет и улететь в Европу», или «Ког­да-нибудь я брошу эту крысиную гонку и стану бездельни­чать». Мы никогда не реализуем наши фантазии — во вся­ком случае абсолютное большинство нас, — потому что на самом деле мы этого и не хотим. Все это пустые мечтания.

Большинство из нас гораздо сильней хочет устойчивых отношений и упорядоченной жизни в браке, чем безумного полета на крылатом коне. Это не означает, что мы никогда не хотим романтической любви. В начале жизни мы не толь­ко хотим ее, но и вряд ли сумеем ее избежать.