Способы думать. История и общество, дискурс и концепт

Как-то, готовясь к интервью с Михаилом Сергеевичем, я шёл по останкинскому коридору и в задумчивости, как со мной часто случается, спонтанно спросил у молодого сотрудника компании: «Кто начал перестройку?» Его стремительный ответ, признаться, меня несколько обескуражил: «Хрущёв!» Жалея чувство прекрасного, живущее в душах моих читателей, я не буду пересказывать далее оставшуюся часть нашего с ним порядком затянувшегося «экзамена» по отечественной истории. Скажу только, что советская часть «нашего», как нам кажется, «общего» прошлого в голове моего собеседника отсутствовала как класс. Даже с наводящими вопросами и подсказками имени Горбачёва экзаменуемый самостоятельно так и не вспомнил. Лишь на прямой и не терпящий возражений вопрос: «Ты про Горбачёва-то слышал? Может, он начал перестройку?» — я получил почти девственный в своей непорочности ответ: «Да, точно! Горбачёв! Точно Горбачёв! Однозначно!» — двадцатидвухлетний юноша был явно доволен собой. Впрочем, бог с ним, с эсэсэсэром, но и новейшая российская история предстала передо мной в его ответах весьма… Как бы это так сказать, чтобы никого не обидеть?.. Неожиданным образом. Да, неожиданным: оказывается, Ельцин — «это тот, который много пил», Черномырдин — «шутил», Чубайс — «отключал электричество» (о приватизации ни слова), а Невзорова, например, он вообще не знал (какие там «600 секунд»! Даже лошади мимо пробежали)…

«Два мира — две системы» — так это у нас раньше называлось. Только тогда граница пролегала между странами НАТО и Варшавского договора, а теперь внутри нашей собственной страны лежит эта никем, кажется, не замечаемая граница. При этом, по данным специальных исследований, уровень «патриотизма» у нашей молодёжи сейчас «очень высок». Только, несколько смущённо добавляют авторы, понятие это та самая молодежь «раскрыть не может», а если и раскрывает, то «очень поверхностно».

Почему моя младшая сестра не знает историю, меня никогда не удивляло — она должна была её «проходить» как раз в тот момент, когда новой истории России ещё объективно не было, а учить по старым учебникам в воцарившемся информационном хаосе преподаватели, видимо, уже не могли — акценты, мягко говоря, сильно сместились, причём во всех направлениях сразу. Но всё-таки давно дело было — сестре сейчас тридцать, а современной России уже двадцать лет, и я взял самые последние учебники по российской истории… Стоит потратить время, должен вам сказать! О какой стране рассказывают авторы, непонятно категорически — ни из заголовков, ни из текстов. Но это и не их вина, сами они, вне всякого сомнения, стараются изо всех сил, но как объяснишь историю современной России, не описывая ситуацию, сложившуюся перед этим в СССР?

Невозможно. 1990-е годы — все, целиком и полностью — проходят у нас под знаком изживания СССР: сплошная борьба с его стереотипами, ментальностью и сторонниками; нулевые — под знаком стабильности, непонятно, впрочем, чего и зачем (сугубо исторически, конечно, если смотреть на это дело). Вот как, например, объяснить молодому человеку, почему нас не принимали в ВТО? Что за беда случилась в Чечне и почему взрывали дома на Каширке? В чём, собственно, проблемы с НАТО? А по какой такой причине мы воевали с Грузией в Южной Осетии и какое мы на это имели моральное право? А почему русских не любят в Латвии, Литве, Эстонии? Поляки нами недовольны со страшной силой… Мы вообще что им всем сделали?! Да, куда ни глянь, к чему ни притронься — придётся ворошить старое. А «старое» — это СССР, загадочными «правопреемниками» которого мы, и кажется, что совершенно неожиданно сами для себя, стали. Но у нас же тут Россия, в конце-то концов…

Стоит ли в связи с этим удивляться, когда у наших молодых людей, которым, кстати, уже и тридцатник скоро стукнет, и больше даже (то есть, учитывая среднюю продолжительность нашей — российской — жизни, они уже уверенно перешагнули её экватор), нет глубокого понимания «патриотизма»?

Слава богу, хоть чувство есть. Но чувство, прямо скажем, «тёмное и валовое», как писал в XIX веке великий русский физиолог Иван Михайлович Сеченов, то есть предельно неосознанное и субъективно неприятное из-за этой его неопределимости, а потому в перспективе и в практическом проявлении потенциально опасное, разрушительное. А ведь нашему нынешнему президенту, когда он обрел этот статус, было всего 44 года. То есть теоретически через 12–18 лет президентом нашей страны станет человек, который родился уже в эпоху перестройки, то есть СССР, в сущности, не застал.