Способы думать. История и общество, дискурс и концепт

А институты наши… Что такое КГБ двадцать лет назад — мы все хорошо помним, не маленькие. А сейчас ФСБ — это что такое? То же самое? А то же самое с какой точки зрения — с «перестроечной» или стой, что в советском кино была? А внешний враг у нас теперь есть? Мы ведь привыкли. Даром, что ли, кричали на каждом углу: «Миру — мир!» — и потом тихо добавляли: «Только б не было войны». То есть всегда был враг, а теперь что, наступил тот самый «мирумир», да? А кстати, почему Великую Отечественную войну стали везде называть Второй мировой? Раньше не было такого. Гитлер, понятно, начал Вторую мировую, но мы-то если и воевали, то исключительно в Великой Отечественной. И ведь мы-то её и выиграли, да? А на парадах наших теперь стали «союзники» ходить — это из политкорректности или за восьмёрку и двадцатку? Ну, я это потому спрашиваю, что мы всегда считали, что они жалко трусили, второй фронт не открывали, поэтому мы-то своих и положили 20 миллионов, говорят, даже 25, даже 30. Каждый по своей семье знает. Не так было, нет? А кстати, 20, 25, 30 — это теперь на всех получается, включая грузин, белорусов, молдаван и кого-то ещё? И, кстати, родственники у нас ещё есть у всех по этим странам новым… У меня их много. Они там кто? А нам они кто? «Соотечественники, проживающие за рубежом»?.. А вот милиция у нас недавно полицией стала — это потому что во всем мире так или потому что у нас «при царе» так было? А образование у нас почему не «советское»? Оно же лучшее в мире было. Нет? Вообще мы сейчас что восстанавливаем? Или мы строим? Или какая у нас фаза — кого, чего, как?

Нет ответов. «Строили мы, строили…» называется.

Да, молодёжи, может, и нелегко сейчас в их эдемском безвременье, но нам, тем, кто старше 35, не легче: у нас у всех страны нет, одно только «тёмное валовое чувство» — ни означаемого толком, ни означающего. И даже не крикнешь им уже, молодым-то, сакраментальное: «Я тебя, блядь, научу Ро-динулюбить!» — потому что нету нас с ними общей Родины — тех, кто тогда родился, и тех, что после. У нас Родины разные, их родину теперь даже не обязательно писать с большой буквы, а в наших диктантах это было не только орфографической, но еще и нравственной, то есть настоящей ошибкой. Вот такое это было у нас означаемое — РОДИНА. Было, видимо, что означать.

Но ведь, собственно, в этом-то весь фокус и состоит — в генерации означаемого. Чтобы сформировалось оно во мне, недостаточно, как по Витгенштейну, просто ткнуть пальцем и сказать — вот, это «Родина», называй её так и люби. Нет, такое означаемое может сформироваться, выделиться, возникнуть в структуре других означаемых лишь как результат скрупулёзной работы моих мыслей и чувств, игре означающих друг с другом, которые сходятся между собой в разных формах и комбинациях, пытаясь выудить из моей психики необходимые ощущения-переживания, сложить их, снова встряхнуть, провернуть, пожамкать, снова отпустить и заново поднять на поверхность сознания, чтобы наконец ощутил я в себе самом действительную и реальную сущность, о которой со всей определённостью, ясностью и внутренним переживанием счастья я мог бы сказать — «Родина», с большой буквы. То чувство во мне — светлое, а не «тёмное валовое», которое мог бы я, подлинно испытывая его, назвать — «Россия».

Ведь нет «прошлого», объективно говоря (как бы нам того ни хотелось). Оно только воспоминание. И нельзя чувствовать то, чего нет, иначе это болезнь, галлюцинация и безумие. Чувствовать можно лишь то, что сейчас есть. Но это «сейчас есть» должно быть выявлено, структурировано, осмыслено, оно должно стать силой, основой и устремиться в будущее, которого, конечно, тоже ещё нет, но которое станет в каком-то смысле предощущаемым мною, которое поманит меня, вырастая из моего настоящего, фактического — из Правды во мне о моей стране. Если, конечно, я буду знать эту Правду.

Что там было, в конце-то концов, в этой Истории? Кто скажет сейчас?.. Что было, то и было. Ничего же не изменилось и не изменится там уже — в «бывшем», когда Русь крестилась, когда новую столицу на болотах закладывали. Всё как-то было там и тогда. Важно другое — важно «сейчас», и то важно, что будет из этого нашего «сейчас» — завтра. Так, может, бог с ней, с этой исторической Истиной (если кто-то ещё её ищет)? Может, просто скажем Правду, как мы её чувствуем, ведь это на самом деле — то единственное, что реально есть, и даже больше того — должно быть.

TRACTATUS LOGICO-HISTORICUS

1. Страна — есть то, чем она стала в процессе своего развития, сейчас.