Споткнуться, упасть, подняться

Хвост самолета, где они сидели, был в основном заставлен припасами. Сиденья, притиснутые к открытой кабине, казалось, впихнули сюда уже после того, как загрузили ящики. Из рифленого стального пола торчали болты и крючки. Фюзеляж состоял из скрепленных частей, и со своего места Люк мог коснуться крошечных болтов, соединяющих две из них.

Док снова повернулся и что-то прокричал в ухо Томасу. Тот криком передал сообщение Люку.

— ОН ГОВОРИТ, ЭТО ПОД НАМИ.

— ЧТО?

— ПОД НАМИ. ГОВОРИТ, ЭТО ТАМ.

— ЧТО ТАМ?

— СТАНЦИЯ К.

— ГДЕ?

— ВОН. ОКОЛО БУХТЫ. КРАСНОЕ СТРОЕНИЕ. ВИДИШЬ?

Док, чего-то ожидая, смотрел на них. Люк взглянул на него и покачал головой. Ему показалось, что он заметил на снегу ржавый лоскут, но когда он поморгал, видение исчезло. Рев мотора изменил тон. Из окна Люк наблюдал, как повышение рельефа начало совпадать с контурами на картах, которые они изучали, и ржавое пятно превратилось в небольшое красное здание с черной крышей. Ниже по склону, ближе к воде, тянулась слабая полоска, которая вскоре разделилась на две параллельные пунктирные линии, и когда горы с обеих сторон от них внезапно обрели высоту, он ясно увидел очертания хижины, амбары, топливохранилище, вытянутый контур бухты Лопеса со спокойной водой и флажки, маркирующие лыжню для посадки самолетов; пилот помогала себе бормотанием, смотрела на шкалы и лампочки, постоянно что-то подкручивала, рев стал громче и назойливей, и когда закрылки опустились и характер шума снова изменился, Люк вжался в сиденье; теперь справа от них четко выделялась линия хребта Гэррида, поднимающегося к вершинам K-7 и K-8 позади него, земля приобрела трехмерность и фактуру, и несколько айсбергов, отражая солнечный свет, вырастали из воды слева от них, и вновь прибывших встретила повсеместная белизна, и лыжи самолета с тряской и дрожью заскользили по утрамбованному снегу. За окнами брызнул белый фонтан. Пилот что-то говорила Доку, рычаги дрожали под ее руками, когда она тормозила машину.

Док повернулся к коллегам и улыбнулся со смесью гордости и возбуждения. Томас прижал фотоаппарат к стеклу и сделал несколько снимков. Когда самолет развернулся и покатил в обратном направлении, они увидели снаружи три фигуры в ярко-красных комбинезонах, ожидающие их посередине посадочной лыжни. Присутствие здесь людей поражало. Они опирались на составленные друг на друга ящики, бочки для горючего и токсичных отходов и напоминали работников, выскочивших на перекур на задний двор склада, не делающих лишних движений, говорящих сквозь стиснутые зубы. За самолетом они наблюдали не шевелясь, словно видели посадку уже много раз.

Док снова что-то крикнул товарищам, но Люк по-прежнему не слышал ни слова. Он кивнул и улыбнулся. Самолет с легким толчком остановился, и Томас ударился лицом о стекло.

Они отстегнули ремни и открыли двери. Внутрь хлынул яркий свет, и Люк сменил очки на солнцезащитные. Они выбрались наружу, спрыгнув с невысоких ступенек на лед. Люк хотел, подобно высадившемуся на поверхность Луны Нилу Армстронгу, пошутить по поводу маленького шага человечества, но не придумал ничего остроумного. Пилот не глушила мотор. Было не так холодно, как ожидал Люк, но в воздухе ощущалась сырость. Трое у ящиков ждали, и Док подошел к ним пожать руки. Со стороны казалось, что он готов отсалютовать. Люк обернулся к Томасу и мимикой показал, как тот врезался физиономией в стекло. Томас так же мимикой послал его подальше.

Они быстро стали разгружать привезенные припасы, передавая ящики из рук в руки. Люку нравилось, как это звучало: «выгружать припасы из грузового отсека». Некоторые ящики были деревянными, с полозьями, и выглядели так, словно использовались с пятидесятых годов прошлого века: ярлыки были нанесены по трафарету, а даты перечеркнуты. «Углом. Обр. Инструм., пом. Пища для настоящих мужчин». Они составили колонну ящиков с краю от лыжни, рядом с бочками из-под горючего и отходов. Группа, которую они сменяли, как воды в рот набрала. Люк на мгновение задержался, чтобы поправить штабель, и, когда подошел Томас, сделал вид, словно у него это не получается.

— Томас!

— Люк.

— Не поможешь мне составить этот инструм углом, пом?

— Сдохнуть как смешно, приятель.