Споткнуться, упасть, подняться

Когда погода прояснилась, они отправились собирать геоданные. Погрузили на снегоходы снаряжение и еду с запасом и прихватили палатки на случай, если в походе настигнет буря и придется пережидать. Подготовка и погрузка всего необходимого заняли много времени. Если нужно было, они спрашивали совета у Дока, но он дал понять, что его задача — отвечать на вопросы. Я здесь только в качестве поддержки, сказал он. В общем техническом смысле. Для снятия показаний джи-пи-эс они выбрали надежные ориентиры: радиовышку, установленную тридцать лет назад и изображенную на нескольких аэрофотоснимках; место соединения двух хребтов у основания горы К-7; узкую скалу в самом конце хребта Гэррида. Сколько было возможно, проехали на снегоходах, а когда началась круча, двинулись пешком, таща за собой снаряжение.

Добравшись до ориентира, бодро приступили к делу: установили штативы и базовые блоки джи-пи-эс, дождались, пока приборы загрузятся, сняли и несколько раз перепроверили все показания. На запись каждого ушло по часу, поскольку блок связывался с несколькими спутниками и калибровал позицию с точностью до сантиметров. Пока ждали, Док готовил горячий шоколад и травил байки про свои первые годы на станции К.

Вечера были длинными и спокойными. Солнце не садилось, а только слегка оседало к горизонту, а затем снова взбиралось на небо. Вода в бухте стояла темная и неподвижная, а тишина — оглушающая. Работы было много, но часто приходилось подолгу ждать хорошей погоды. Коллеги много ели, мыли посуду, отчищали кастрюли, скребли стол и пол. Читали книги, которые Док собирал годами, почти все они были об Антарктике. Томас редактировал фотографии. Они записывали дневные результаты, строго по расписанию выходили на связь с Блафф-Пойнт, снова ухаживали за снаряжением, и все же по вечерам оставалось несколько часов свободного времени.

Ночью было иначе. Континент подставлял лицо солнцу, и лед медленно таял. Острые горные вершины удалялись от долины, и ледники вдавались в море. В расщелины, пересекавшие склоны более низких гор, падал свет, приобретая голубизну, которая по мере углубления темнела.

Легкий ветер нес вверх по склонам снежно-ледяную пыль.

Радиосигналы передавались лишь изредка.

/

— Я собрал вещмешок и положил в него ледоруб, альпинистскую веревку, кошки, водонепроницаемый колпак, яйцо, фотовспышку, слиток золота, страховочные ремни и нож для колки льда.

— Сколько ты этим занимаешься, Док?

— Извини, не понял — чем? Играю в эту игру?

— Да, в эту самую. То есть сколько ты здесь работаешь?

— Томас, твоя очередь. Это мой тридцать третий сезон на Полуострове, Люк.

— Тридцать третий? Мать честная! Тебе никогда не бывало скучно?

— Скучно? Ты за окно смотрел? Как тут заскучаешь?

— Ну да, тут красиво.

— Еще бы.

— Еще бы. Но я хочу сказать, разве это не приедается со временем?

— Приедается?

— Ну, разве можно бесконечно смотреть на айсберги и взбираться на горы?

— Ты ведь в курсе, что Антарктида — огромный континент?

— Это ясно. Но ведь большую его часть ты никогда не увидишь. В основном ты ездил на снегоходе, переносил бочки из-под топлива, ставил палатки, летал над этим Полуостровом во всех направлениях. И все это время был техником.

— Вообще-то раньше нас называли полевыми помощниками.

— Так и называли?

— Именно так.

— «ОТП» звучит лучше, чем «полевой помощник», Док.

— Сам бы я предпочел формулировку «проводник экспедиции».

— А если «помощник по техническим вопросам»? — предложил Томас из-за экрана ноутбука.

— Не пойми меня превратно, Док, здесь, конечно, здорово. Я никогда не смогу объяснить на Большой земле, какая здесь красота. Боюсь только, восторг скоро пройдет. Есть ведь предел и восхищению.

— Сокращенно «попотех», — добавил Томас.

— Каждому по вере его, Люк.

— То есть?

— Все зависит только от тебя. Я хорошо знаю это место. Я изучил его вдоль и поперек. Здесь я чувствую себя как дома. Это вневременной ландшафт. Тут ничего не меняется. Кстати, Томас, все еще твоя очередь.

— Я собрал вещмешок и положил туда ледоруб…

— Когда я возвращаюсь в Кембридж, там все время что-нибудь меняется: появляются новые дороги, новые районы, старые здания сносят и строят современных уродцев. Повсюду мусор. Туристы толпятся на тротуарах.

— …альпинистскую веревку, кошки, водонепроницаемый колпак…

— Этой же земли никто не оскверняет. Если тут и есть мусор, то только потому, что мы его набросали. И хочешь не хочешь придется его собрать.

— …страховочные ремни, нож для колки льда и канистру.

— А если я заберусь на хребет Гэррида и найду там пятно желтого снега, то это потому, что на прошлой неделе я там нассал, пардон за мой французский.

— Класс.

— Винить некого.

— Тебе не сообщили, Док, что у нас тут есть туалет?

— Понимаешь, здесь ты становишься как будто чище. Или нет, не чище, а проще. Трудно объяснить.

— Ну почему же, ты отлично объясняешь, Док.

— Думаю, не будет преувеличением, если я скажу, что здесь чувствую себя дома в большей степени, чем на своей улице.

— Правда?

— Правда. Твоя очередь, Люк.