Читаем Споткнуться, упасть, подняться полностью

Хижина на станции К была усвоена в 1965 году и со складскими помещениями для тщательного складывания в помещения. Загружать припасы, привезенные на санках для оценки риска. Спасение. Оценка. Проверка. Средства оказания первой помощи, есть, веревки, есть, спасательный мешок, коробки с едой для настоящих мужчин, походная палатка, есть, запасное радио, аккумуляторы, горючее, есть, фальшфейеры, есть. Работать быстро. Люк задает вопросы, вопросы, вопросы. Что, если ветер переменится, Док? Что, если видимость? Когда будет топливо? В голосе мальчишки возбуждение. Помощь не надо. Под контролем. Действовать. Не надо помощь. Не надо главную базу. Док, мы должны сообщить. Черт, еще бы, конечно. Обеспечь погрузку и проверку. Так. Радио я радирую сейчас. Обеспечь погрузку. Люк занятой погрузкой на снегоход. Подожди здесь, я сейчас радирую. Теперь назад в хижину. Тихо тихо спокойно. Сесть. Тихо. Радио. Лампочки. Радио. Что-то надо сделать. Ситуация в контроле. Оставайся на связи для отчетливой краткости. Отчетливая краткость. Ситуация подвержена. Потереть челядь. Мышцы больно. Кривят слова. Потрясти головой. Долго ждать. Слова застряли. Ладно. Все в порядке. Радио молчаливое и огоньки. Не нужно волноваться. Что-то он должен. На улице Люк готовый во время погоды. Падает. Упал. Губы больно. Немое яйцо. Слушай, Люк. Лицо садит. Отереть понемелую саднилость. Снаряжение готово. Снегоходу финальная проверка, конечно. Док, они сказали. Что сказали на главной базе. Да, да, конечно, конечно. Ситуация в руках. Погода погодит не погоже. Нет погоды, чтобы въезжать. Ситуация должна. Скоро будем около места. Проверь ремни, и снаряжение, и буксирное топливо. Люк близко слишком. Стоит. Люк кричит медвянно. Зачем кричать. Хочешь — чтобы — я — повел? А что. Конечно. Зачем Люк спрашивал. Он нагнулся к ответу и обнаружил. Почувствовал. Почувствовал, что теряет равновесие. Почему. Что. Наклоняйся. Падай. Теперь давай вставай.

Упряжка собак, во весь дух мчащих сани, — одно из самых чудесных впечатлений жизни вдали от цивилизации. Доступен этот опыт не многим. Дюжина откормленных мускулистых собак, радостно рвущихся вперед. Санный след на снегу. И, конечно, тишина повсюду. Чистое прохладное блаженство молчания. Ты понимаешь это? Ты держишь это в уме? Для чего мы это делаем. Для чего мы приехали сюда, Плэнки. Никому больше не суждено этого увидеть. Вдали от обыденности. От счетов за газ и прочей чепухи на постном масле. Только это. Чистота и молчание. Конечно, конечно. Но сейчас ничего только треск снегохода что терпит крушение грохот падения оглушительный грохот. Осквернено. И все же наследим изящный след от плато сквозь лыжню и сквозь слепую бурю к скалам Пристли-Хед и дальше дальше и вокруг к изгибу бухты Лопеса и дальше. Люк ведет хорошо. Будь внимателен, и все такое. Расселины. Расщелины. Трещины. Следи за ориентирами, будь осторожно осторожен в такую погоду. Томас, потерпи. Они набрали скорость и подошли вплотную к Пристли-Хед, неровная местность с прячущимися под снегом камнями. Люк гляди Люк медленно слишком медленно не успел предупредить или поздно предупредить и вот спотыкаются о камень или о трещину или о замерзший ком и наклоняются и вращаются и падение белое белое и они падают.

Все медленно, мотор громко. Все медленно, и вот прижаться лицом, куртка-складка-плюх-лицом, падение, падение, снег. Грузно. Бело. Бело. Грустно. Бело. Вверх, вниз. Грузно. Бело. Глухо. Глухо. Медленно, медленно. Думай. Снегоход ударился о камень, перевернулся. Люк. Не чувствую справа лицо все тело. Падаю. Грузно. Тихо. Бело. Гладко. Глотка. Снег гиблый. Ждать. Вверх. Вниз. Парю. Низко-низко. Близко-близко. Сердце стучит снег летит тебя не спас свет погас. Шаги далеко. Шаги близко. Кричи. Тащи. Борись. Кричи. Перевернись, развернись. Дыши. Глубокий вдох. Глотка настежь, воздух стылый. Легкие лопаются. Дыши, дыши, дыши. Встань. Наклонись. Падай.

Отчет: планомерно движемся на восток к Бухте. Ледник. Расселина. Снег глубокий ехать сквозь снова тяжело. Ждать. Сообщение об инциденте. Наткнулись на камень, или на расщелину, или на расселину, переворот, мотор визжит выше, выше, в небо.

Руки держать. Подъем. Голос говорит. Люк говорит. Абракадабра. Встань. Мужик возьми в руки себя. Теперь по себе сам. В руки возьми себя давай давай. Себя мужик теперь давай возьми в руки сам.

Наклонись.

Люк задает вопросы слова чепуха. Так, так, так, низко, так низко так низко. Медленно. Медленно. Медленно. «Где — у тебя — болит?» Здесь. У меня здесь. У меня болит здесь. Вот здесь. Здесь болит. Я продвигаюсь в северном направлении номинально в пяти метрах над уровнем моря. Я Роберт Райт, осуществляю общую техническую поддержку. Я ранен. Я тот, кто ранен. Я здесь. Онеметь потертое яйцо. Губы шлеп-шлеп, и слова не идут. Фигуры. Лицо. Онемелое яйцо. Нога онемела. Слабый. Держись, Люк. Держись. Наклоняйся. Падай.

Люк языкастает, и он поворачивается.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адриан Моул и оружие массового поражения
Адриан Моул и оружие массового поражения

Адриан Моул возвращается! Фаны знаменитого недотепы по всему миру ликуют – Сью Таунсенд решилась-таки написать еще одну книгу "Дневников Адриана Моула".Адриану уже 34, он вполне взрослый и солидный человек, отец двух детей и владелец пентхауса в модном районе на берегу канала. Но жизнь его по-прежнему полна невыносимых мук. Новенький пентхаус не радует, поскольку в карманах Адриана зияет огромная брешь, пробитая кредитом. За дверью квартиры подкарауливает семейство лебедей с явным намерением откусить Адриану руку. А по городу рыскает кошмарное создание по имени Маргаритка с одной-единственной целью – надеть на палец Адриана обручальное кольцо. Не радует Адриана и общественная жизнь. Его кумир Тони Блэр на пару с приятелем Бушем развязал войну в Ираке, а Адриан так хотел понежиться на ласковом ближневосточном солнышке. Адриан и в новой книге – все тот же романтик, тоскующий по лучшему, совершенному миру, а Сью Таунсенд остается самым душевным и ироничным писателем в современной английской литературе. Можно с абсолютной уверенностью говорить, что Адриан Моул – самый успешный комический герой последней четверти века, и что самое поразительное – свой пьедестал он не собирается никому уступать.

Сьюзан Таунсенд , Сью Таунсенд

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее / Современная проза
Айза
Айза

Опаленный солнцем негостеприимный остров Лансароте был домом для многих поколений отчаянных моряков из семьи Пердомо, пока на свет не появилась Айза, наделенная даром укрощать животных, призывать рыб, усмирять боль и утешать умерших. Ее таинственная сила стала для жителей острова благословением, а поразительная красота — проклятием.Спасая честь Айзы, ее брат убивает сына самого влиятельного человека на острове. Ослепленный горем отец жаждет крови, и семья Пердомо спасается бегством. Им предстоит пересечь океан и обрести новую родину в Венесуэле, в бескрайних степях-льянос.Однако Айзу по-прежнему преследует злой рок, из-за нее вновь гибнут люди, и семья вновь вынуждена бежать.«Айза» — очередная книга цикла «Океан», непредсказуемого и завораживающего, как сама морская стихия. История семьи Пердомо, рассказанная одним из самых популярных в мире испаноязычных авторов, уже покорила сердца миллионов. Теперь омытый штормами мир Альберто Васкеса-Фигероа открывается и для российского читателя.

Альберто Васкес-Фигероа

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза
Точка опоры
Точка опоры

В книгу включены четвертая часть известной тетралогия М. С. Шагинян «Семья Ульяновых» — «Четыре урока у Ленина» и роман в двух книгах А. Л. Коптелова «Точка опоры» — выдающиеся произведения советской литературы, посвященные жизни и деятельности В. И. Ленина.Два наших современника, два советских писателя - Мариэтта Шагинян и Афанасий Коптелов,- выходцы из разных слоев общества, люди с различным трудовым и житейским опытом, пройдя большой и сложный путь идейно-эстетических исканий, обратились, каждый по-своему, к ленинской теме, посвятив ей свои основные книги. Эта тема, говорила М.Шагинян, "для того, кто однажды прикоснулся к ней, уже не уходит из нашей творческой работы, она становится как бы темой жизни". Замысел создания произведений о Ленине был продиктован для обоих художников самой действительностью. Вокруг шли уже невиданно новые, невиданно сложные социальные процессы. И на решающих рубежах истории открывалась современникам сила, ясность революционной мысли В.И.Ленина, энергия его созидательной деятельности.Афанасий Коптелов - автор нескольких романов, посвященных жизни и деятельности В.И.Ленина. Пафос романа "Точка опоры" - в изображении страстной, непримиримой борьбы Владимира Ильича Ленина за создание марксистской партии в России. Писатель с подлинно исследовательской глубиной изучил события, факты, письма, документы, связанные с биографией В.И.Ленина, его революционной деятельностью, и создал яркий образ великого вождя революции, продолжателя учения К.Маркса в новых исторических условиях. В романе убедительно и ярко показаны не только организующая роль В.И.Ленина в подготовке издания "Искры", не только его неустанные заботы о связи редакции с русским рабочим движением, но и работа Владимира Ильича над статьями для "Искры", над проектом Программы партии, над книгой "Что делать?".

Афанасий Лазаревич Коптелов , Виль Владимирович Липатов , Дмитрий Громов , Иван Чебан , Кэти Тайерс , Рустам Карапетьян

Фантастика / Советская классическая проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза / Cтихи, поэзия / Проза
Книжный вор
Книжный вор

Январь 1939 года. Германия. Страна, затаившая дыхание. Никогда еще у смерти не было столько работы. А будет еще больше.Мать везет девятилетнюю Лизель Мемингер и ее младшего брата к приемным родителям под Мюнхен, потому что их отца больше нет – его унесло дыханием чужого и странного слова «коммунист», и в глазах матери девочка видит страх перед такой же судьбой. В дороге смерть навещает мальчика и впервые замечает Лизель.Так девочка оказывается на Химмель-штрассе – Небесной улице. Кто бы ни придумал это название, у него имелось здоровое чувство юмора. Не то чтобы там была сущая преисподняя. Нет. Но и никак не рай.«Книжный вор» – недлинная история, в которой, среди прочего, говорится: об одной девочке; о разных словах; об аккордеонисте; о разных фанатичных немцах; о еврейском драчуне; и о множестве краж. Это книга о силе слов и способности книг вскармливать душу.

Маркус Зузак

Современная русская и зарубежная проза