Справедливость (СИ)

— Ты поднимаешь вопрос, над которым уже много лет бьётся целое министерство образования и науки, девочка, — искренне веселится женщина. — Сразу оговорюсь: никакой проблемы в этом нет. Так исторически сложилось со времён Империи, сейчас просто многое идёт по накатанной, по инерции. Но ситуация исправляется! Вообще-то, если честно, на бытовом уровне нет большой разницы, на каком языке говорить. Просто русский язык именно в этой стране поймут в б о льшем количестве мест, б о льшее количество людей. А казахский язык — уважение к хозяевам; если говорить по-казахски, тебе будет проще двигаться по государственной службе. Если на ней окажешься. — Женщина снова чему-то улыбается (видимо, своим мыслям) и продолжает. — Ещё одна деталь. Единственное ограничение. Чтоб стать президентом, в этой стране казахский язык знать обязательно: без теста по государственному языку, тебя не зарегистрируют кандидатом в президенты перед выборами. — В этом месте Сохибджомол с Шукри смеются вместе, потом женщина продолжает. — Кстати, а как ты отличаешь казахский от русского на слух? Если не знаешь ни одного из них?

— Казахский же тюркский язык, — чуть пожимает плечами девочка. — От узбекского хоть и отличается, но родство речи же слышно. Тюркская основа узнаваема. Узбекский я немного знаю после Термеза. А русский язык вообще иной. И сами русские от казахов на вид здорово отличаются.

— Ещё бы! — кивает Имроншоева. — Что есть, то есть…

— Хотела ещё спросить. Я не поняла вашего разговора, но услышала, что вы говорили о фарси, таджики… Если не секрет, о чём была речь?

— Ты не в курсе местных реалий, — отмахивается Имроншоева. — По инерции, со времён Империи, на всей её бывшей территории таджикский, фарси и дари считаются тремя разными языками. Соответственно, считается, что в Иране, Таджикистане и Афганистане, говорим о Севере Афганистана, живут три разных народа. Хоть и родственных, но разных. Ну, как русские, украинцы и беларусы, если тебе что-то говорят эти названия.

— «Русские» — говорит, остальные нет, — задумчиво кивает девочка. — Но ведь о нас — это же неправда? Мы же все один народ. Только разделённый границами.