Справедливости – всем

– Пойми, если делаешь важное дело, нужно быть готовым к неприятным решениям. Например, ты на войне, в разведке и, если тебя кто-то обнаружит, поставишь под удар тысячи, а может, и десятки тысяч жизней. Представь, что лежишь в схроне, и на тебя наткнулся пастушонок со стадом. Он ничего никому не сделал, и в том числе тебе. Но ты знаешь, что если он уйдет и кому-то расскажет, то задание будет сорвано. Погибнут твои соратники. Погибнут тысячи людей! Представь весы – на одной чаше жизнь этого пастушонка, на другой – тысячи жизней хороших людей. Что ты выберешь?

– Сейчас не война! Я не буду ее убивать! Не буду, и все тут! И это не обсуждается! Я только спросил, можно ли ее вылечить, и все! Зачем вы мне всю эту чушь втираете?!

– Разве не война? – Сазонов пристально посмотрел мне в глаза. – А кто тебе сказал, что не война?

Мы замолчали. Я не смотрел на Сазонова, он не смотрел на меня. Сидели, обдуваемые весенним, уже почти летним ветерком, и не говорили ни слова. Я чувствовал, что Сазонов прав, знал, что я дурак во всю шею (как говорила моя бабушка), и это меня злило. Но что бы там ни было, убивать Нюсю я не буду. Пусть даже Сазонов считаем меня полным идиотом. Есть кое-что, некая черта, через которую я не переступлю. Баста!

Уже когда уходил (решил поехать к дочери убитой учительницы, поговорить), Сазонов мотнул головой и приказал:

– Сядь. Поговорим!

Я сел, уже в общем-то зная, о чем будет речь, и тут же расставил точки над «i»:

– Я не буду ее убивать! Вопрос закрыт!

– Ее можно вылечить. Шанс пятьдесят на пятьдесят – зависит от крепости организма и от того, насколько далеко зашло дело. Насколько наркотик вошел в систему обмена веществ ее организма. Для того чтобы начать лечение, нужно уединенное место, что-то вроде подвала, откуда не будут слышны крики. Лечение очень болезненное и опасное. Возможны изменения в психике, а в самом худшем случае – смерть. Хотя разве это худший случай? Лучше смерть, чем лежать овощем и делать под себя. Если ты готов пойти на все это, я постараюсь ее вылечить. Но не здесь. Здесь никто не должен находиться, кроме тебя. Понятно?

– А вы ее нарочно не убьете? Типа по ошибке? Или скажете, что организм не выдержал?

Сазонов мрачно и пристально посмотрел мне в лицо:

– Я держу слово. Я ее нарочно не убью. И сделаю все, чтобы вылечить. Обещаю. Готовь место. И, кстати, насчет охранного агентства – это правильная идея. Теперь тебе нет необходимости быть в милиции. Но держись за место, пока это возможно. Как только все будет готово, можно и уволиться.

– Подождите! – вдруг встрепенулся я. – Вы так ничего и не сказали, почему комиссию московскую отзывают? И как Татаринов с Семушкиным догадались, что это я в ларьке уродов положил?

– Глупые вопросы, – пожал плечами Сазонов, – сам такие вещи должен додумывать. Комиссию отозвали? А откуда ты знаешь, что ее отозвали? И если так, то почему отозвали? И насчет ларька – от кого ты все знаешь? От Семушкина? Он сказал? И про Татаринова – он? А ты уверен, что все так и есть, как он сказал? Семушкин, конечно, персонаж интересный… непростой! Может, проверяет тебя. Он тебя обвинил в том, что ты работаешь на гэбэшников? А у тебя не возникала мысль, что, может, он как раз на них и работает? А тебя проверяет! История с уничтожением банды кавказцев известная, Семушкин – опер старый, тертый, для него раскопать о твоем знакомстве с девушкой – раз плюнуть. Но ведь еще и доказать нужно. Мало ли что он там себе напридумывал! Сам прикинь – Семушкин, к примеру, взял да и пошел к начальству, мол, у меня есть подозрения, что мой коллега Каргин убил нескольких хулиганов! И что ему скажут? Ну, как ты думаешь, что ему скажут? Ведь ты прекрасно знаешь Систему!

– Никто не захочет выносить сор из избы. Если меня закроют, полетят головы или скорее – погоны начальства. Я ведь под их началом! Не поверит ему никто. Орденоносец, герой и – убийца из ларька. Не смешите мои тапочки!

– Ну вот ты и сказал. Кстати, я вполне допускаю, что Татаринов знает – от Семушкина. Они давние знакомые, вместе работают уже двадцать лет. И вроде как даже дружат. Только не спрашивай, откуда я это знаю, все равно не скажу! Птичка на хвосте принесла! И таким способом они не только тебя предупредили, но и фактически предложили свалить из отдела. В народное хозяйство, как у вас говорят! Пока тебя не прихватили. А то, что тебя в конце концов прихватят, они не сомневаются.

– А вы?

– Что – я?

– Вы – сомневаетесь, что меня прихватят?