Справиться с мечом

— Вас так мало здесь, — скулила её соседка, вешаясь на другого вампира, — но ведь вы живёте в своих сказочных замках! Заберите нас туда, может, мы сумеем там найти своё счастье, мы ведь другие, не такие, не как эти зажравшиеся и обрюзгшие горожане! Мы сможем оценить красоту ваших крыльев! Мы понимаем романтику и чистоту любви, унесите, унесите, унесите нас из этого болота!

Рядом со мной за этой душераздирающей картиной наблюдал мужик едва ли старше меня, сильно смахивающий на прилипшую к шорнику девицу.

— Послушай, — обратился я к нему, — сбежит ведь с ним эта дура. Ты вампиров видел? Я — видел. Алкаши все беспросветные, жить с ними невозможно. И бабы их через несколько лет бросают. Помыкаются-помыкаются, да и уезжают кто куда. Останови идиотку, кто ты ей, брат?

— Отец я, — ответил парень. — Пусть бежит. Я уже и сам собирался выпивки прикупить, да ехать к вампирам её сватать. Полностью двинутая, стыдно, моя дочь, не отопрёшься, а ума ни капли… Сидит у окна целый день, вздыхает, на небо смотрит и скулит: «Душно мне здесь в этой грязи, улететь хочу…» Ни стирает, ни убирается, пожрать приготовить — и то не умеет. Пятнадцать лет девке, еле жениха ей в другом городе нашёл, уж такое приданое пообещал! Наши все над ней смеются, так нет — заартачилась… А у меня ещё младшенькая — чему она у сестры научится? К тому же дуры эти через пяток лет от вампиров-то шёлковые возвращаются — всё умеют, приданое сами себе везут, и справным мужиком брезговать не станут. Если честно — никаким мужиком брезговать не станут. Пусть, сил с ней нет… Съесть он её не съест, а мозги вправит как следует…

Шорник подхватил девчонку на руки и взлетел. От счастливого визга заложило уши. Вампир кружил над нами, девица глупо хихикала и дрыгала ногами. Измученный отец усмехнулся и ушёл.

Когда я в сопровождении трёх эльфов уходил с перекрёстка, в воздухе кружили три вампира с девицами в объятиях.

Суббота, вечер. — Воскресенье, день.

Фима пришёл в замок чуть позже и слегка навеселе. Ему было хорошо, и он светился — не тем светом, каким светятся эльфы, — а просто от хорошего настроения.

— Договорился я насчёт работы, — счастливо засмеялся он, — по две-три дюжиницы, три-четыре раза в год, в зависимости от ситуации дома, ещё и к себе смогу пару учеников взять…

То-то будет наместнику радость, подумал я.

Потом Фима немного погрустнел и рассказал про полный упадок магической науки, которую надеялся довести лет за пять до нужного уровня, и как раз пытался втолковать мне составленную им программу подъёма знаний, когда к нам подошёл посыльный и срочно потребовал в рабочий кабинет к «господину Мечу света».

«Господин Меч света» встретил монарха злорадной ухмылкой, небрежно помахивая зажатым в руке пергаментом.

— Твоё величество, — ухмыльнулся меч, — что за позорящее эльфийский род донесение перехватили мои лазутчики? Ай-яй-яй, твоё величество, — ханжески улыбался меч, — ну, допустим, я еще могу понять и даже где-то одобрить твоё поведение, но что мне сказать наместнику? Что он сам виноват, и надо было назначить тебе в охрану хотя бы пяток баб? Позор, просто позор!

— Что ты несёшь? — удивился маг. — Каких баб в охрану? Переутомление? Так и не спал?

— Если бы, если бы, — похабно скалился Мих, — нет, увы, твоё шокирующее поведение начисто отбило у меня желание спать. Фима, как ты мог? Скажи мне, неужели нельзя всё было решить тихо? Неужели здесь в замке тебе было бы хуже, чем на улице? Это что, перверсия у тебя такая?

— Да что случилось? — сдался наконец Фима.

— Как что? — притворно удивился меч. — Вот, зачитываю: «сразу при вступлении в город король прошествовал в бордель, где принял участие прямо на улице в отвратительной оргии с полутора дюжинами девиц лёгкого поведения, на глазах у более чем четырёх дюжин лиц мужского пола, людей по происхождению, в каковую оргию вовлёк и шестерых телохранителей, которые не смогли противоречить своему монарху. Особую тревогу вызывают следующие отклонения в поведении его величества: например, он испытывает удовольствие, когда девушки на улице целуют ему тыльную сторону кисти, а также склонен к фетишизму — позволил разодрать свою королевскую одежду на предметы сексуального характера, и цис- и гомесвестизму — с наслаждением надел плащ простого охранника… Особенно печально, что…» дальше уже специфические термины… Фима, как ты мог? Виктор, неужели это всё правда? И ты при этом присутствовал? Неужели ты сохранял целомудрие только потому, что тебе нравится подглядывать? Стыд и позор! Виктор, Фима, как я в вас обоих ошибался!

Мих издевается, что ли? Придурок, блин, сам извращенец со своим чувством юмора!

— Что это? — Фима не знал, как реагировать. Поэтому протянул руку за пергаментом. Мих молча отдал ему пасквиль.

— Фетишизм, — бормотал удивлённый король, — вуайеризм… цисвестизм, гомесвестизм — эти два вообще первый раз слышу…

— Да я тоже до сих пор не слышал, пока ты не начал этим порокам предаваться, — меч откровенно наслаждался ситуацией. — Чего только с вами не узнаешь… Витёк, ты в курсе, что это такое?