Справка для президента

Власти, однако, не всегда свирепствовали. Иногда они пытались снять еврейский вопрос или хотя бы приглушить, приручив, приобщив евреев к русскому народу. В 1804 г. царь узаконил Положение «О устройстве евреев», где записано: «Все дети Евреев могут быть принимаемы и обучаемы, без всякого различия от других детей, во всех Российских народных Училищах, Гимназиях и Университетах. … Земледельцы из Евреев все свободны и ни под каким видом ни кому укрепляемы, ни во владение отдаваемы быть не могут. … Все роды фабрик дозволяется заводить Евреям в Губерниях, где им жить дозволено, на том же основании и с той же свободой, как и всем подданным Российским». А в конце: «Евреи в России … суть свободны и состоят под точным покровительством законов наравне со всеми другими Российскими подданными». Ладно бы, но вредность евреев не меркла в русском народном сознании. В указе Сената 28 декабря 1828 г. говорилось: «Воспрещено Евреям переселение из-за границы в Россию и водворение их в оной… дабы преградить чрезвычайное размножение в России сих людей более вредных, нежели полезных для Государства». Русский размах юдофобского маятника: в обе стороны.

Было ещё замечательное усилие укоренить евреев в русской среде, но вечное невезение России: «хотели как лучше, а вышло как всегда». В 1827 г. императором Николаем I была введена воинская повинность для евреев с вроде бы благой целью приобщения их к русскому населению. Провозглашалось императорским указом, что воинская повинность должна быть «уравнена для всех состояний, на коих сия повинность лежит», однако брали евреев на условиях более жёстких, чем для христиан: призывался примерно в три раза больший процент населения; требования к здоровью рекрутов-евреев (объём грудной клетки и т. п.) были ниже; при неявке или бегстве рекрута он по принятому установлению заменялся аналогичным, той же веры, однако, если отсутствующий еврей до того принял христианство, его всё равно заменял еврей же. И служили евреи не на равных с христианами: «трусливым» евреям долгие годы не доверяли служить во флоте, в гвардии и многих других подразделениях; им препятствовали в получении воинских званий; часто не разрешали проживание родителей по месту их службы вне «черты оседлости».

Евреев призывали, начиная с 12-летнего возраста. Поскольку по замечательной догадке властей призыв должен был способствовать слиянию евреев с коренным православным народом, их следовало оторвать от зловредного иудейского, как тогда говорили, «фанатизма», т.е. крестить. Поэтому несовершеннолетних определяли в школы кантонистов (годы школы не засчитывались в обязательный 25-летний срок службы), где принуждали перейти в христианство. Родной язык и переписка с родными запрещались, как и еврейская молитва. Начальники получали награду за каждого новообращённого и усердствовали, как могли, не останавливаясь перед смертью малолетних «воспитываемых»: их морили голодом, изнуряли бессонницей, пороли, выдерживали на морозе, окунали в воду до потери сознания... Мало кто мог устоять, тем более, что крестившихся ждала награда в 25 рублей и льготы, включая право жить вне черты оседлости (при императоре Александре III вышел, однако, закон: семья такого еврея после его смерти возвращалась в пределы черты оседлости).

Школы кантонистов просуществовали до 1856 г., почти тридцать лет, через них прошли около пятидесяти тысяч человек. Свирепая школа бесстрашия.

Как ни мордовали кантонистов, как ни мытарили евреев-русских солдат, многие из них геройски проявили себя на фронте, невзирая на неблагодарность отечества.

В годы Крымской войны 1853-56 гг. шесть евреев-врачей служили под бомбами в севастопольских госпиталях. Указом императора Александра II они стали первыми евреями-кавалерами русских орденов, причём их наградили «мусульманским» вариантом ордена святого Станислава, где императорским орлом заменена христианская символика, неприемлемая для верующего еврея. Уважительно! Как и поставленный в Севастополе памятник пятистам солдатам-евреям, павшим при защите этого города. Только не забыть бы, что в том городе евреям жить запрещалось; такого права даже к 1880 г., через ещё четверть века, удостоились только 400 евреев, меньше, чем убитых тогда.