Спрятанные реки

«Маша» улыбалась, а самолёт тем временем начал снижаться – его слегка потряхивало, потом стало трясти сильнее, так что одна из стюардесс, собиравших мусор, чуть не упала, и где-то впереди заплакал ребёнок, повторяя:

– Мы падаем, мама, мы падаем!

– Можно я возьму вас за руку? – поспешно спросила Маша (кавычки отпали за ненадобностью – она повернулась ко мне, и я увидел розовый шрам над губой справа). Она боялась летать и поэтому лихорадочно болтала с незнакомым человеком (не подозревая о том, что мы знакомы – при условии, что это всё же моя однокурсница и я не ошибся), лишь бы отвлечься от страха.

Ладонь её была холодной и влажной.

– Обычно я не пристаю к мужчинам, – продолжала соседка, жмурясь от каждого нового толчка самолёта, как от спазма в желудке, – но мне действительно очень страшно! Извините!

– Это боковой ветер, – сказал я. – Всё будет хорошо, обещаю. Сядет как миленький.

Вот идиот! Надо было спросить, как её зовут, а не объяснять, откуда ветер дует.

Самолёт дважды заходил на посадку, и дважды безуспешно. Уже видна была посадочная полоса, но мы снова поднимались, набирали высоту, кружились над городом и снова снижались. Лишь на третий раз борт приземлился – с такой силой и грохотом, как будто не совершил посадку, а ударился оземь, чтобы, как в сказке, обернуться кем-то другим. Во время руления его шатало во все стороны, как пьяницу. Пассажиры аплодировали. Маша отпустила мою руку, теперь её ладонь была горячая, а моя – холодная.

– Наш самолёт совершил посадку в аэропорту Кольцово города Екатеринбурга. Просим вас оставаться на своих местах…

Но все уже начали отстёгиваться, вскакивать с нагретых кресел, включать телефоны. Маша достала из сумочки помаду и пудреницу. Китаец наматывал на шею шарф.

Если я не решусь спросить её прямо сейчас, другого шанса не будет.

Подали трап. Всем хотелось как можно скорее выйти наружу, в проходе толпилась очередь. Маша никуда не спешила и раздражала этим китайца, давно готового к старту.

Я стал вытаскивать с багажной полки свою сумку.

– Рюкзак прихватите, пожалуйста, – попросила Маша. – Кожаный, чёрный.

Моя ценность в её прошлом равнялась нулю. Её ценность для меня измерялась крупными цифрами. А в сумме всё равно был ноль.

Из самолёта мы вышли вместе. Дружно кивнули бледненьким стюардессам. В зале выдачи багажа ходили пограничники с собакой – ирландским сеттером. Кто-то рассказывал мне о том, что все эти собаки, обученные находить наркотики, – самые настоящие наркоманы. Их сначала подсаживают на героин, а потом они ищут его, бегая по ленте багажа и обнюхивая чемоданы.

Сеттер был очень красивый. В моём детстве во дворе жил такой – его звали Ерофей.

– Ну, всего доброго! – улыбнулась Маша на прощание. – Ещё раз спасибо вам!

Кожаный рюкзак слегка подпрыгивал на её спине.

Я вызвал такси – и, пока ждал машину, смотрел на встречающих: их лица совершенно менялись, когда они видели того, за кем приехали в аэропорт. И лица тех, кто прилетел, тоже становились другими: счастливыми, красивыми и молодыми, даже у стариков.

Наверное, это очень приятно, когда тебя встречают.

Настоящее прошедшее

Каменные Палатки,

25 октября 1917 года

Дорогой Стивен Хокинг, здравствуйте!

Вот уж никогда не имела мысли писать вам, но если кто и сможет извлечь из этой истории хоть какую-то пользу, так это вы. Прежде всего, если это письмо попадёт к вам в руки, попрошу вас связаться с моей семьёй, проживавшей в октябре 2017 года в Екатеринбурге по адресу Сиреневый бульвар, дом 28, квартиру не помню. Моего мужа зовут Чернов Иван, отчества не помню, но у него своя фирма по доставке питьевой воды. Дети – школьники, Лариса (четырнадцать лет) и Александр (по-моему, десять лет). Сообщите им, пожалуйста, что я всегда их любила – и что на полке, где стоит Вальтер Скотт, спрятано в одном из томов четыреста евро. Кажется, в том, где «Уэверли». Ювелирный гарнитур «Фрай Вилле» может забрать моя сестра (имя не помню), если пообещает отдать его моей дочери Юлии, когда она подрастёт. Маме лучше ничего не рассказывать – всё равно не поверит.

Меня зовут Анастасия Чернова, и в прошлом месяце я пошла вместе с сыном Артёмом в организованный поход на Каменные Палатки.

Поход – это, конечно, громко сказано: мы не брали ни палаток, ни спальников, они там не нужны. Дорогой Стивен Кинг, у меня путаются мысли, и память прямо на глазах переменяется – думаю, это как-то связано с тем, что случилось 25 сентября во время нашего как бы похода.