Спрятаться не поможет

Кира отправилась в сорок седьмую аудиторию, которая уже была открыта. Я решила пока не входить в мастерскую живописцев, а пройтись по третьему этажу и осмотреться. По обе стороны располагались двери в учебные аудитории, а на стенах висели картины, выполненные маслом и акварелью. В основном это были натюрморты студентов училища. Не скажу, что мне понравились эти работы – я видела перед собой лишь набор разнообразных предметов да разноцветных тканей. Вроде как и неплохо сделано, однако взгляд натюрморты не притягивали. Может, с точки зрения художников, эти работы и хороши, однако я прошла мимо и не запомнила ни одной работы. Я вспомнила натюрморт Киры с самоваром. Ее-то картина мне запала в душу – не зря я вчера столько времени разглядывала ее! Но почему – до сих пор непонятно. Я, конечно, еще тот ценитель искусства, Шишкина от Ван Гога не отличу, но, как оказалось, и на старуху бывает проруха. Вот натюрморт Киры мне понравился, тут ничего не скажешь, а студенческие работы, вывешенные в коридоре, показались мне одинаковыми и скучными.

По ходу дела я фотографировала натюрморты на случай, если кто-то из преподавателей поинтересуется, кто я такая и чем занимаюсь. Придуманную мною легенду надо поддерживать действиями, чтобы никто ничего не заподозрил. Однако пока в коридоре никого не было. Прозвенел звонок, извещавший о начале учебных занятий, но большая часть аудиторий была закрыта, и я не услышала никаких голосов за дверями.

Я вернулась к сорок седьмому кабинету и прислушалась. До меня донеслись тихие голоса – очевидно, все студенты уже пришли в мастерскую и сейчас заняты рисунком. Я решила подождать до половины десятого и потом уже зайти в аудиторию. Пока я снова вышла к лестнице и отправилась в другое крыло третьего этажа, по пути закрепив кое-где «жучки», которые я намеревалась установить везде, где только можно.

Справа от лестницы находились большие выставочные залы. Всего их было три, в каждом висели картины на стенах, а возле окна стояли скульптуры. В основном это были головы каких-то персонажей античности. Тетя Мила не раз вытаскивала меня в музей, и я видела выставленные вместе с картинами скульптуры. Но запоминать названия бюстов не стала – к чему нужна эта информация, в жизни она мне никак не может пригодиться. Я быстро оглядела статуи, принялась разглядывать картины. Кто бы мог подумать, что телохранитель Евгения Охотникова по своей воле будет изучать чью-то живопись! Моя тетушка наверняка бы обрадовалась этому факту – еще бы, ее племянница наконец-то занялась духовным развитием!

В первом зале висели работы куда больше по размеру, чем натюрморты в левой части этажа. Я рассмотрела первую картину. На ней был нарисован солдат, сидящий на одном колене возле какого-то холмика земли, а сзади виднелась обугленная конструкция какого-то дома. Внизу на прямоугольной бумажке висела подпись к картине. Я прочла текст надписи: «Дипломная работа. Черткова А. Н. «У родного порога». Руководитель – Корзинцев А. Д. 1993 г.».

Стало быть, в этом зале висят дипломы выпускников училища, подумала я про себя. И в самом деле, подписи к картинам говорили о верности моей догадки. Я обратила внимание на то, что очень много работ было посвящено теме Великой Отечественной войны, хотя были и другие сюжеты. В двадцать первом веке студенты уже не спешили изображать советских солдат и военную технику – я нашла работу, на которой была нарисована стена с граффити, картину с двумя влюбленными возле мотоцикла и даже диплом, изображающий концерт рок-музыкантов. Я заметила, что цветовая гамма картин со временем меняется – если студенты, учившиеся в восьмидесятых-девяностых годах двадцатого века, использовали более сдержанные цвета, то нынешнее поколение не жалело ярких красок и вовсю пользовалось поистине сумасшедшими сочетаниями.

Я проглядела еще два зала, но картины мне рассматривать надоело, и я решила зайти в сорок седьмую аудиторию. Я подошла к двери и постучалась. Не дождавшись ответа, толкнула дверь и вошла в мастерскую.

Комната, в которой я оказалась, соответствовала своему названию. У противоположных стен стояли столы, на которых находились постановки – учебные натюрморты. Самый ближний к двери я узнала – именно этот самовар на красной тряпке я видела на холсте Киры. Чуть подальше стояла постановка с чучелом птицы и плетеной корзиной, напротив нее – целая композиция на тему «Дачные забавы». Ведро картошки, лопата, садовые перчатки и кочаны с капустой освещались естественным светом, и создавалось впечатление, что все это великолепие находится не в учебном кабинете, а в сенях какого-то деревенского дома.