Спроси у марки

— Не стой под краном? — показал свою осведомленность Леша.

— Верно: не стой под краном. А еще лучше: не трогать — смертельно!

Он не стал распространяться о том, что именно по соображениям техники безопасности перенес свои гастроли в провинцию.

Если бы знала Лешина бабушка, какое образование дает ее внуку обходительнейший Виктор Николаевич! Но она в Строкове души не чаяла. Оспищев тоже. Еще бы, ведь это дядя Витя сделал его самым богатым человеком в классе!

Другой бы на месте Алексея все свое богатство на те же марки тратил или в парке культуры в игровые автоматы спустил. Оспищеву деньги нужны были для другого. Он и до встречи с дядей Витей любил, чтобы ему подчинялись. Но тогда для этого у него имелось только одно средство — кулаки. Но тут оказалось, что рубль иногда срабатывает вернее и безопаснее самых сильных болевых приемов, которым Оспищева научил знакомый старшеклассник. Дашь человеку взаймы, а он отдать никак не может. Собственно говоря, это сразу видно, что не сможет, уж что-что, а финансовые возможности своих одноклассников Леша знал получше их самих. Но ему только того и надо! Потому что теперь должник у тебя в руках: что хочешь, то с ним и делай. Хочешь — верхом на нем всю перемену катайся, хочешь — прикажи голы в свои ворота забивать. Да мало ли что можно придумать, чтобы все видели, какая у тебя над человеком власть безграничная!

Особенно разбогател Алексей Оспищев после операции «Дорогие дяди и тети!».

Человек, не знающий психологии, никогда не додумался бы до такого мероприятия. А вот Строков додумался. Мысль о дорогих дядях и тетях мелькнула у него еще при первой встрече с Алексеем, но все руки не доходили. Дошли почти через год.

— Вырви-ка листок из тетрадки! — приказал он своему помощнику. — Напишем с тобой диктант, а то бабуля жалуется: «двоек» по русскому нахватал! А заодно и полезное дело сделаем.

И принялся диктовать:

— «Дорогие дяди и тети! Меня зовут Леша, мне десять лет, я учусь на «хорошо» и «отлично»…»

Алексей с удивлением посмотрел на Строкова. Но тот предупредил его вопросы:

— Да, да, на «хорошо» и «отлично»! Пожалуйста, не отвлекайся, потом я тебе все объясню.

И Оспищев больше не отвлекался.

— «Учиться мне помогают почтовые марки, которых у меня очень мало, — продолжал диктовать дядя Витя. — А мало потому, что мама зарабатывает мало денег, а папа от нас ушел. Мама часто плачет, но когда я показываю ей марки, она улыбается и забывает, что от нас ушел папа. Особенно ей нравятся марки, на которых нарисованы разные картины. Но у меня таких марок совсем-совсем мало. Можно присылать и такие, на которых уже стоят печати, только лучше, чтобы без печатей. Марки присылайте по адресу…»

«Хорошист» сделал восемь ошибок. Виктор Николаевич терпеливо исправил шесть, а две оставил и велел Леше переписать письмо заново. Оно было отправлено в Новоуральское отделение Всесоюзного общества филателистов.

Результат превзошел все ожидания. Можно было подумать, будто новоуральцы, во всяком случае лучшая их часть, только о том и думали, чтобы выполнить просьбу Алексея Оспищева, хорошего ученика и такого заботливого сына. Марки посыпались, словно из рога изобилия, а вернее — из почтового рожка. Из них можно было составить чуть не полную коллекцию советской «Живописи». А сколько еще прислали зарубежных! Три месяца почтальон, чертыхаясь, носил Оспищеву бандероли и заказные письма. С ним делились марками взрослые и дети, целые классы и пионерские дружины. Но особенно много — тети.

Пятьсот сорок одна марка, двенадцать блоков, четыре кляссера, один каталог — таков был новоуральский урожай. Вот когда Леша понял гениальность идеи Виктора Николаевича!

Первый успех окрылил. Еще продолжали поступать дары с Урала, а на юг, к берегам теплого Черного моря полетело другое письмо.

В нем школьник-хорошист Алексей Оспищев с радостью извещал ветеранов филателии, что его избрали председателем клуба юных филателистов, который был создан при домоуправлении, что руководил клубом дядя Витя и что в их районе стало гораздо меньше драк и других неприятностей. Но потом КЮФ постепенно распался, потому что не хватало марок. И вот он, Леша Оспищев, без разрешения дяди Вити (последние слова Виктор Николаевич сам подчеркнул двумя жирными линиями) решил попросить помощи.

В конце письма школьник-хорошист информировал своих старших товарищей, что присылать следует не только «Космос» и «Спорт», которым увлекаются все ребята, но и другие марки, потому что дядя Витя советует собирать коллективную систематическую коллекцию.

И снова механизм доверия сработал безотказно. Особенно умилили убеленных сединами филателистов слова о сокращении драк. Более полугода с полной нагрузкой работал воздушный мост, по которому перебрасывались письма, заказные и ценные бандероли, посылки.

Виктор Николаевич не жадничал: многие дублеты отдавал своему помощнику.

Они уже заготовили третье письмо, но как раз в это время в местной пионерской газете появилась статья о девочке, для которой почтовые марки — единственное окно в мир. Вот когда Леша увидел дядю Витю взбешенным.