Спроси у марки

По этой теории меня никак не могли спросить! Во-первых, на прошлом уроке я стихи отвечал. Наизусть. Если по правде, то не сам, а вместе с Людочкой. Она строчку начинала, а я заканчивал, она начинала, а я заканчивал. И в общем неплохо получилось, во всяком случае Людочке понравилось, и она мне, то есть нам «четверку» поставила. А может, она с перепугу ту «четверку» поставила, потому что на уроке завуч сидела? Но это уж не моя забота. Факт тот, что меня на прошлом уроке спрашивали.

Во-вторых, у нас много таких, которых мороженым не корми, дай только покрасоваться, какие такие они рассказчики замечательные! К тому же Людочка всегда вначале спрашивает: «Кто хочет отвечать?»

И вдруг — бац! — снова на урок завуч заявилась, и Людочка дрожащим голосом говорит:

— Отвечать пойдет Тихонов!

Вот вам и теория вероятности! Не зря, видно, мне все взрослые твердят, что я невероятный!

Делать нечего, побрел я к доске. Бреду, сами понимаете, медленно, а соображаю быстро. Людочка мне еще минутку подкинула, стала у класса спрашивать, какой сегодня праздник да какие основные вехи… Пока ребята отвечали, я в голове несколько фильмов про войну прокрутил. Почему-то ни один рассказ не вспомнился, а только фильмы, которые по телику показывали. Я уже хотел спросить, нельзя ли рассказ заменить фильмом. Если б завуча не было, Людочка бы разрешила, это я точно знаю. А тут… Опустил я голову, гляжу на свои ботинки. И сразу вспомнил! Совсем недавно читал рассказ о войне! В сапожной мастерской. Бабушкины ботики относил. Я, конечно, не хотел идти, отлынивал, однако пришлось. Бабуля и не знает, какую услугу мне оказала! Ботики-то в газету были завернуты, а в газете — рассказ про войну. Пока в очереди стоял — минут сорок, никак не меньше, — я его почти весь прочитал. Почти, потому что кусок газеты оторвался, а другой затерся — ничего не разберешь.

Стал я думать, о чем был рассказ. Как сверток переворачивал, помню, плакат на стене про отличное обслуживание помню, старичка, который впереди меня стоял и все грозился о беспорядках в газету написать, тоже помню, а вот рассказ. Вспомнил только, что речку какую-то в сорок первом форсировали. И еще, как большой начальник, генерал или даже маршал всем, кто жив остался, награды вручал. Я, может, еще бы чего вспомнил, но уже больше времени не было, потому что Людочка сказала:

— Мы тебя слушаем. Как называется твой рассказ? Кто его автор?

Если бы не эти ее слова, я бы честно признался, что живот болит или еще что, но она же ясно сказала: «Твой рассказ»! Твой — значит мой. Я и подумал, что сочинить такой рассказ куда проще, чем вспомнить, о чем в той газете писалось. Ну не сочинить, а составить, что ли… Из других рассказов, кинофильмов, а еще ветеран к нам в школу приходил, про водный рубеж рассказывал. Они в подбитый танк забрались, когда на другой берег переплыли…

— Ну чего же ты?

Голос Людочки дрожал, вот-вот расплачется.

— Рассказ называется «Мужество», — выпалил я. — Автор — Валерий Балдеров.

Имя я взял у хоккеиста Харламова, фамилию — у Балдериса. Смотрю — сошло. Сам удивляюсь, как у меня все гладко получилось. Из какого-то фильма вставил про письма, которые бойцы при свете карманного фонарика перед боем домой писали, из другого — про санитарку. Ну а в конце, само собой, про награды. Прибыл, мол, маршал и вручил командиру батальона Галиеву орден Кутузова, а всем другим — медали. И черт меня дернул такой замысловатый орден придумать! Ну сказал бы «Красной Звезды» или еще какой, так нет же!

— Молодец! — похвалила меня Людочка. — Только тебе еще много надо работать над языком. У тебя часто встречаются слова-паразиты: «ну», «вот», «там» и другие. У кого, ребята, есть вопросы к Тихонову?

Сказала просто так, знала ведь, что никаких вопросов быть не может. Я уже на свое место направился, как вдруг слышу:

— Послушай, Гош, а когда происходит действие в этом рассказе? Ты сказал — летом сорок первого. Может, ты ошибся?

Это спросил Юраня Юрасов.

Действие в. том рассказе, который я читал в мастерской, происходило летом сорок первого, это я точно помнил, поэтому ответил:

— Нет, не ошибся. А почему ты спрашиваешь?

— И этот… капитан Галиев, действительно, командовал батальоном? — продолжал допрашивать Юраня.

Ребята, конечно, решили, что его кто-то попросил поволынить, и Борька Рябикин стал делать мне знаки: поддержи, мол, подыграй, дай ему пас! Они же, черти, не знают, что этак я в свои ворота могу шайбу закатить! Но делать нечего, против ребят я ни-ни, у меня такого и в мыслях не было.

Чем командовал герой рассказа, я не помнил, однако твердо сказал:

— Капитан Галиев командовал батальоном. Еще вопросы имеются?

Гляжу я на Юраню и вижу: не верит он ни единому моему слову, у моих ворот явная голевая ситуация. Юраня, наверно, тоже про ситуацию понял и отвечает:

— Остальные вопросы мы с тобой сами обсудим.

Что тут началось! Ребята ведь уже на другое настроились, и вдруг на тебе — «сами»!

Людочка кое-как всех утихомирила и на завуча поглядывает: как быть? А та со своего места говорит:

— Дайте, дайте им сейчас высказаться! Это интересно!