Спровоцированный

Дэвид допил виски, а Йен — кружку эля. Собравшись уходить, он поднялся, и комната тут же закружилась, но постепенно все пришло в норму. Реакция удивила — не так уж много Дэвид и выпил. Хотя, наверно, сказывались недоедание и недосып. Нетвердой походкой Дэвид выбрался из таверны следом за Йеном и, выйдя на холодный воздух, содрогнулся.

Йен натянул шапку на уши.

— Как считаешь, когда ты сможешь выяснить больше? — спросил он.

— Наверняка я не знаю. Давай встретимся через неделю?

— Где встретимся? — поинтересовался Йен и отвел глаза, на лице отразилось смущение. — Сказать по правде, денег на выпивку в тавернах у меня нет.

Дэвид подавил желание заверить, что расплатится сам. Горделивый юноша и без того сегодня многое стерпел.

— Приходи ко мне домой. Я живу за углом, на Блэр-стрит. Квартира номер двенадцать, второй этаж.

Йен кивнул.

— Номер двенадцать, второй этаж. Когда мне прийти? В понедельник?

— Лучше во вторник вечером. После семи.

— Хорошо. Не знаю, как тебя благодарить, Дэви.

— Просто береги себя.

— Непременно. Доброй ночи.

— Доброй ночи.

Йен поспешил прочь, а спустя всего несколько секунд его поглотила тьма, будто его никогда здесь и не было.

С минуту Дэвид глядел ему вслед и размышлял, где же ночевал юноша. Затем он надел шляпу и побрел домой.

По пути на каждом шагу подстерегали ставшие привычными лоботрясы, проститутки и одетые в лохмотья дети. Одни злорадно смотрели, другие молили о монетке или предлагали определенного рода услуги. Босоногая девочка отважилась приблизиться и прижалась к Дэвиду. Платье было стянуто вниз, плоская грудь выставлена напоказ. Либо она отчаянно нуждалась в клиенте, либо пыталась что-нибудь украсть. Пальцами она прощупывала карманы его бриджей. Дэвид подметил безжизненно-расчетливое выражение лица, и сердце переполнилось жалостью. Но тем не менее Дэвид решительно ее отпихнул.

Наконец-то он добрался до дома и с трудом взобрался по каменным ступеням. Отпер входную дверь и, войдя в квартиру, осторожно закрыл замок. Направившись прямиком в кухню, Дэвид проверил кладовую. Как обычно, она практически пустовала. Желудок бесконечно урчал, и он решил, что проще всего перекусить сыром. Срезал корку и не сходя с места поел, а затем пошел готовиться ко сну.

В ту ночь впервые за много лет Дэвиду снился Уильям.

В кирке в Мидлаудере он сидел на церковной скамье, где обычно располагалась его семья. Только вот вместо матери, отца и Дрю рядом с ним сидел Уильям. Хотя в настоящей жизни Уильям всегда садился впереди со своим отцом, сэром Томасом Ленноксом, и милейшими сестрами. Чаще всего в церкви Дэвид видел только его затылок.

Но вот во сне Уильям сидел рядом с ним, и вместо праздничного костюма на нем были свободная рубашка и старые бриджи, а ноги были босыми.

— Идем купаться, Дэви, — возбужденно сверкнув глазами, сказал он.

Ах, эти глаза желтовато-зеленого оттенка, как у покрытой мхом коры букового дерева, на которое они любили взбираться.

— Нельзя. На мне воскресный костюм, — отозвался Дэвид.

— А вот и нет.

Дэвид опустил глаза. Действительно нет. Он был в судейской мантии. А обхватив голову руками, заметил, что и парик имел место. Почувствовав себя глупо, Дэвид его стянул. И тогда он уже не был мальчиком. Он стал мужчиной.

«Как и Уильям», — осознал он.

Рубашка с открытым горлом демонстрировала бледную кожу и темную растительность на груди. Плечи были широкими и мощными, бедра благодаря верховой езде мускулистыми. Уильям соблазнительно улыбнулся Дэвиду.

— Уильям...

Сердце от волнения и стыда перевернулось. Он желал Уильяма в том же смысле, в котором мужчина желает женщину. Это дурные эмоции. Особенно в отношении лучшего друга.

Уильям молча расстегнул пуговицы на бриджах Дэвида и, освободив изнывавший член, наклонился... Он что, собирался взять его в рот?

Стремясь направить друга к трофею, Дэвид бессильно опустил ладонь Уильяму на голову. Но вдруг все стало полнейшим фарсом, глупостью. Ухватиться за Уильяма никак не удавалось, он безостановочно толкался бедрами, бесплодно выискивая теплые влажные губы, что оказались совершенно неуловимыми. Проснувшись, Дэвид почти всхлипывал от разочарования, руки и ноги запутались в простынях.

Содрогаясь, он лежал и разглядывал потолок.

Уже давно он не размышлял об Уильяме — вплоть до этого дела с Йеном. Теперь же этой глубокой ночью он поймал себя на том, что вспоминал последнюю встречу с лучшим другом. В отцовской карете он покидал Мидлаудер и направлялся в Оксфорд. Когда карета проносилась мимо, Дэвид как раз работал на одном из отцовских полей. Он мельком заметил, что Уильям выглядывал из окна кареты, и, безумно размахивая руками, бросился бежать по дороге. Но не успел, карета уже исчезла вдалеке.

Мимолетно вспомнилась состоявшаяся неделей ранее предпоследняя встреча. В тот день отец почти отрекся от Дэвида. Из-за поцелуя.

Тот Уильям, что был во сне, попытался взять член Дэвида в рот, но вот настоящий Уильям не пытался никогда. Между ними не случалось ничего подобного, и неважно, что считал отец. Лишь несколько поцелуев. Если точнее, три. Три мучительных, душераздирающих поцелуя.