Спрут

— Главный шериф штата прибыл из Сан-Франциско сегодня утром и остановился в Гвадалахаре, — объяснил Магнус. — Сообщение об этом пришло с час назад от наших друзей в Боннвиле. Они позвонили по телефону мне и мистеру Бродерсону. Берман встретил шерифа и предоставил в его распоряжение с десяток полицейских. Дилани, Рагглс и Кристиен примкнули к ним в Гвадалахаре. Оттуда они направились в усадьбу мистера Энникстера в Кьен-Сабе. У них на руках приказ о выселении, заодно они намереваются ввести во владение подставных лиц. Все они вооружены. Берман с ними.

— А где они сейчас?

— Наблюдение за ними ведет Каттер, с Эстакады. Они вернулись в Гвадалахару и пока находятся там.

— Из Гвадалахары, — заметил Геттингс, — они могут направиться только в два места: или по Верхней дороге на ранчо Остермана, или по Нижней — на ранчо мистера Деррика.

— Я тоже так считаю, — сказал Магнус. — Потому-то я и вызвал вас сюда. Отсюда мы можем одновременно наблюдать за обеими дорогами.

— А кто-нибудь ведет наблюдение за Верхней?

— Тот же Каттер. Он ведь на Эстакаде.

— Послюшайте, — начал Хувен, в котором проснулся вдруг старый солдат, — послюшайте, эти парни не глюпый. Нужно еще пикет, с другой сторона Нижней дорога, и надо давать ему бинокль мистера Энникстера. Глядите этот канал. Он выходит на оба дорога. Это хороший траншей. Мы будем драться из канал.

Действительно, сейчас сухой оросительный канал представлял собой естественную траншею, будто нарочно приспособленную для такой цели, поскольку пересекал, как указывал Хувен, обе дороги и преграждал путь из Гвадалахары ко всем ранчо кроме энникстеровского, уже захваченного.

Геттингс направился к Эстакаде, где присоединился к Каттеру, а Фелпс и Хэррен, прихватив с собой бинокль Энникстера, вскочили на лошадей и поскакали по Нижней дороге в сторону Гвадалахары, чтобы не прозевать приближения шерифа с его отрядом.

Когда дозорные выехали к своим аванпостам, оставшиеся занялись осмотром оружия. У членов Союза уже давно вошло в привычку постоянно иметь при себе револьвер. У Хувена к тому же была еще и винтовка. Один только Пресли был безоружен.

Зала в доме Хувена, где сейчас собрались члены Союза, была обставлена бедно, но содержалась достаточно чисто. Громко тикали часы на полке. Кровать в углу была застелена выцветшим лоскутным одеялом. Посреди комнаты на голом полу стоял шаткий, некрашеный сосновый стол. Вокруг него и устроились фермеры: двое-трое — на стульях, Энникстер — на краю стола, остальные стояли.

— Я считаю, джентльмены, — начал Магнус, — что мы сумеем сегодня обойтись без кровопролития. Надеюсь, что ни одного выстрела сделано не будет. Железная дорога не станет форсировать решение вопроса, не доведет дело до боевых действий. Я уверен, когда шериф поймет, что мы настроены решительно и не намерены шутки шутить, он пойдет на попятный.

С этим все согласились.

— Я считаю так, — если можно кончить дело миром, — сказал Энникстер, — надо соглашаться. Главное, чтобы это не выглядело капитуляцией.

Все удивленно посмотрели на него. Неужели это говорит сорвиголова Энникстер — вздорный, необузданный человек, который всегда искал повода для ссоры? Неужели это говорит Энникстер, один из всех успевший пострадать, чье ранчо уже захвачено, а пожитки и мебель выброшены на дорогу?

— Если хорошенько вдуматься, — продолжал он, — понимаешь, что убить человека — дело нешуточное, как бы он перед тобой ни провинился. Давайте же еще раз попробуем отвратить беду. Надо попробовать поговорить с самим шерифом, во всяком случае, предупредить его, что палку не следует перегибать. Давайте условимся первыми не стрелять. Как вы смотрите на это?

Все единодушно и сразу согласились, а старик Бродерсон, беспокойно теребя длинную бороду, прибавил:

— Нет… нет, не надо насилия, я говорю о ненужном насилии. Не хотелось бы обагрить свои руки безвинной кровью, то есть если она на самом деле безвинная. Я знаю, что Берман… ну, он-то, конечно, по уши в невинной крови. Взять хотя бы случай с Дайком… это ужасно, просто ужасно! Правда, Дайк тоже хорош, однако его довели до такого образа действий. Железная дорога довела. Я хочу, чтоб все было по чести, по справедливости.

— Какая-то телега на дороге… со стороны Лос-Муэртос, — оповестил Пресли, стоявший у двери.

— По чести и по справедливости, — бормотал старик Бродерсон, мотая головой и растерянно хмуря брови. — Не хочу никому делать зла, пока меня не трогают.

— А куда она — на Гвадалахару? — спросил Гарнетт, вставая и подходя к двери.

— Да это португалец, один из огородников.

— Нужно его завернуть, — сказал Остерман. — Здесь никому нет проезда. А то еще донесет о том, что видел, шерифу и Берману.

— Сейчас я его заверну, — сказал Пресли.

Он поскакал навстречу ехавшей на рынок телеге, а остальные, выйдя на дорогу перед домом Хувена, наблюдали, как он остановил ее. Завязался горячий спор. Было слышно, что португалец многословно протестует, однако в конце концов он все же повернул назад.